КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 21 июля 2022 г. N 2074-О
ОБ ОТКАЗЕ В ПРИНЯТИИ К РАССМОТРЕНИЮ ЖАЛОБ ГРАЖДАНИНА
ЧЕРАНЕВА ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА НА НАРУШЕНИЕ ЕГО КОНСТИТУЦИОННЫХ
ПРАВ СТАТЬЕЙ 17, ПУНКТОМ 1 ПРИМЕЧАНИЙ К СТАТЬЕ 222, ЧАСТЬЮ
ВТОРОЙ СТАТЬИ 285, СТАТЬЕЙ 289 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И РЯДОМ НОРМ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО
КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.Ю. Бушева, Г.А. Гаджиева, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова,
рассмотрев вопрос о возможности принятия жалоб гражданина В.И. Черанева к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,
установил:
1. Гражданин В.И. Черанев, осужденный за совершение преступлений к условному лишению свободы, оспаривает конституционность статьи 17 "Совокупность преступлений", пункта 1 примечаний к статье 222 "Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение оружия, основных частей огнестрельного оружия, боеприпасов", части второй статьи 285 "Злоупотребление должностными полномочиями", статьи 289 "Незаконное участие в предпринимательской деятельности" УК Российской Федерации, а также статьи 17 "Свобода оценки доказательств", части пятой статьи 165 "Судебный порядок получения разрешения на производство следственного действия", части девятой статьи 182 "Основания и порядок производства обыска", статьи 196 "Обязательное назначение судебной экспертизы", частей первой и третьей статьи 240 "Непосредственность и устность", пункта 2 части второй статьи 281 "Оглашение показаний потерпевшего и свидетеля" УПК Российской Федерации.
По мнению заявителя, оспариваемые нормы Уголовного кодекса Российской Федерации противоречат статьям 17 (часть 1), 19 (части 1 и 2), 31, 49, 50 (часть 1), 54 (часть 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяют:
часть вторая статьи 285 - подвергать уголовной ответственности за злоупотребление определенными должностными полномочиями лиц, которые ими не обладают и совершают правомерные действия (действия, не имеющие никакой общественной опасности), не обязывая определять причинение и реальность вреда окружающей среде (земельному участку), не учитывая допустимое воздействие на окружающую среду, устанавливая корыстный мотив при наличии (не опровергнутых в судебном заседании) доказательств многолетнего отсутствия прибыли;
эта же норма и взаимосвязанные с нею статьи 17 и 289 - дважды привлекать к уголовной ответственности за одно и то же деяние, квалифицируя его как злоупотребление должностными полномочиями и как незаконное участие в предпринимательской деятельности;
пункт 1 примечаний к статье 222 - не исключать уголовную ответственность лиц, которые были лишены физической возможности выдать боеприпасы (и другие предметы предусмотренного в этой статье преступления) перед обыском, проводимым с целью обнаружения и изъятия иных предметов и документов.
Заявитель также утверждает, что оспариваемые положения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не соответствуют статьям 15 (часть 4), 17 (часть 1), 18, 19 (части 1 и 2), 25, 35 (часть 3), 45 (часть 2), 46, 49, 50 (часть 2), 54 (часть 2), 55 (часть 3), 120 (часть 1) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, допускают возможность:
статья 17 - отдавать приоритет менее достоверным доказательствам (показаниям свидетелей, обвиняемого и иных лиц, полученным в ходе следствия и не подтвержденным в суде), не отражать в приговоре показания этих участников об оказанном на них давлении и тем самым прикрывать обвинительный уклон судебного разбирательства;
часть пятая статьи 165 - признавать запланированный заранее (почти за сутки) обыск не терпящим отлагательства, не обосновывать исключительность случая, в том числе не оценивать реальность угрозы утраты доказательств, не приводить в судебном акте анализ информации, представленной следователем;
часть девятая статьи 182 - лишать имущества без судебного решения и без обеспечения достаточных процессуальных гарантий;
статья 196 - устанавливать причинение вреда (факт такого вреда и его размер) окружающей среде без проведения экологической экспертизы;
части первая и третья статьи 240 - основывать обвинительный приговор на производных доказательствах без исследования первичных доказательств, приобщенных к материалам уголовного дела;
пункт 2 части второй статьи 281 - создавать препятствия в реализации права на защиту, не обеспечивая эффективного оспаривания подсудимым показаний свидетелей обвинения.
2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данных жалоб к рассмотрению.
По смыслу статьи 54 Конституции Российской Федерации, конкретизирующей общепризнанный правовой принцип nullum crimen, nulla poena sine lege (нет преступления, нет наказания без указания на то в законе), во взаимосвязи с положениями части второй статьи 2, статей 3 и 8 УК Российской Федерации, частей первой и второй статьи 1, статей 24, 27 и 73 УПК Российской Федерации нормы уголовного закона служат материально-правовой предпосылкой для уголовно-процессуальной деятельности: подозрение или обвинение в совершении преступления должны основываться лишь на положениях уголовного закона, определяющего преступность деяния, его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия, закрепляющего все признаки состава преступления, наличие которых в деянии, будучи единственным основанием уголовной ответственности, подлежит установлению только в надлежащем, обязательном для суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, дознавателя и иных участников уголовного судопроизводства процессуальном порядке (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 года N 16-П, от 19 ноября 2013 года N 24-П и от 8 ноября 2016 года N 22-П).
2.1. Как указывал Конституционный Суд Российской Федерации, принцип non bis in idem - в его конституционно-правовой интерпретации, учитывающей отправные положения Уголовного кодекса Российской Федерации, в частности содержащиеся в его статьях 3, 5, 6, 8 и 14, - означает, что уголовным законом должна быть исключена возможность повторного осуждения и наказания лица за одно и то же преступление, квалификации одного и того же преступного события по нескольким статьям уголовного закона, если содержащиеся в них нормы соотносятся между собой как общая и специальная или как целое и часть, а также двойного учета одного и того же обстоятельства (судимости, совершения преступления лицом, ранее совершившим преступление) одновременно при квалификации содеянного и при определении вида и меры ответственности; повторное привлечение лица к одному и тому же виду ответственности за одно и то же деяние - вопреки принципу non bis in idem - приводило бы к ответственности без правонарушения, что недопустимо в правовом государстве (постановления от 19 марта 2003 года N 3-П, от 21 марта 2013 года N 6-П и от 10 февраля 2017 года N 2-П).
Вместе с тем нормы Особенной части УК Российской Федерации во взаимосвязи с его статьями 17 и 69, регламентирующими понятие совокупности преступлений и правила назначения наказания по совокупности преступлений, призваны обеспечить реализацию принципа справедливости при применении уголовного закона, в силу которого наказание должно соответствовать, помимо прочего, характеру и степени общественной опасности преступления (часть первая статьи 6 данного Кодекса). Такое соответствие в случаях, когда лицом совершены деяния, различающиеся по объекту посягательства, объективной и субъективной стороне и образующие тем самым преступления, предусмотренные различными статьями уголовного закона, достигается в том числе путем квалификации содеянного и назначения наказания по совокупности преступлений. Иное противоречило бы задачам и принципам Уголовного кодекса Российской Федерации, целям уголовного наказания (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 19 мая 2009 года N 846-О-О, от 22 апреля 2014 года N 832-О, от 27 октября 2015 года N 2588-О и др.).
Не являются исключением и случаи, когда совершенные лицом деяния охватываются диспозициями статей 285 и 289 УК Российской Федерации, которые существенно различаются по признакам объективной стороны (в статье 285 установлена ответственность за использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы из корыстной или иной личной заинтересованности, а в статье 289 - за незаконное участие в предпринимательской деятельности) и, соответственно, содержанием субъективной стороны.
2.2. Рассматриваемая в единстве с положениями Общей части УК Российской Федерации (статьи 5 и 8, часть первая статьи 14, статья 25 и часть первая статьи 42) часть первая его статьи 285, устанавливая уголовную ответственность за злоупотребление должностными полномочиями, что согласуется со статьей 19 Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 года (ратифицирована Федеральным законом от 8 марта 2006 года N 40-ФЗ), и предусматривая использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы в качестве объективного признака такого преступления, который наполняется содержанием с учетом фактических обстоятельств конкретного дела, не содержит неопределенности, в результате которой лицо было бы лишено возможности осознавать противоправность своего деяния и предвидеть наступление ответственности за его совершение и которая препятствовала бы единообразному пониманию и применению данной нормы правоприменительными органами (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 29 мая 2014 года N 1274-О).
При этом такие деяния, совершенные лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, а равно главой органа местного самоуправления, влекут более строгую ответственность по части второй статьи 285 УК Российской Федерации. Данная норма не содержит положений, позволяющих произвольно устанавливать круг субъектов, подлежащих ответственности за предусмотренное в ней преступление, и предполагает анализ должностных полномочий лица, а также установление в совершенном им деянии всех объективных и субъективных признаков состава такого преступления.
2.3. Предусмотренное в пункте 1 примечаний к статье 222 УК Российской Федерации предписание о последствиях добровольной сдачи указанных в этой статье предметов закрепляет специальный вид освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (часть вторая статьи 75 данного Кодекса). Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, это законоположение направлено на поощрение добровольных действий виновного, приводящих к прекращению незаконного оборота таких предметов и, соответственно, устранению угрозы их возможного использования, а потому и существенному уменьшению общественной опасности как лица, так и совершенного им преступления (Определение от 23 октября 2014 года N 2513-О), что подлежит установлению и оценке с учетом фактических обстоятельств конкретного дела.
2.4. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации закрепляет, что судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью; никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (статья 17). Предусмотренный этим Кодексом порядок доказывания не содержит положений, освобождающих суд, прокурора, следователя и дознавателя от обязанности исследовать доводы подозреваемого, обвиняемого о признании тех или иных доказательств не имеющими юридической силы и при возникновении сомнений в допустимости или достоверности этих доказательств - отвергнуть их в соответствии с требованиями статей 49 (часть 3) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 22 марта 2012 года N 430-О-О, от 30 ноября 2021 года N 2565-О, от 27 января 2022 года N 141-О и др.).
Не создает каких-либо изъятий из такого порядка и отсутствие в статье 196 УПК Российской Федерации предписания об обязательном производстве судебной экспертизы в случае необходимости установления вреда, причиненного окружающей среде.
2.5. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации допускает производство обыска, а также иных следственных действий, затрагивающих конституционные права граждан, на основании судебного решения (статья 165 и часть третья статьи 182). Исключением из этого правила является положение части пятой статьи 165 того же Кодекса, допускающее в случаях, не терпящих отлагательства, производство обыска в жилище без получения судебного решения - на основании постановления следователя или дознавателя, однако в таком случае следователь или дознаватель не позднее 3 суток с момента начала производства следственного действия уведомляет судью и прокурора о производстве следственного действия, а судья в срок, предусмотренный частью второй данной статьи, проверяет законность произведенного следственного действия и выносит постановление о его законности или незаконности.
Указанные законоположения не содержат изъятий из принципа законности в уголовном судопроизводстве, согласно которому процессуальные решения должны быть законными, обоснованными и мотивированными (часть четвертая статьи 7 УПК Российской Федерации), и прямо предусматривают обязательный судебный контроль, предполагающий проверку соблюдения следователем, дознавателем требований закона как относительно уголовно-процессуальной формы, так и в части, касающейся установления оснований для производства в жилище соответствующего следственного действия, в том числе свидетельствующих о его безотлагательности (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 10 марта 2005 года N 70-О, от 24 февраля 2011 года N 323-О-О, от 17 июля 2014 года N 1788-О и от 30 января 2020 года N 203-О).
Что же касается обязательного изъятия при производстве обыска предметов и документов, изъятых из оборота (часть девятая статьи 182 УПК Российской Федерации), то оно обусловлено отсутствием у фактического владельца таких предметов соответствующих правомочий, согласуется с правовым регулированием объектов гражданских прав (статья 129 ГК Российской Федерации) и, кроме того, не является разрешением вопроса об их юридической судьбе.
2.6. Закрепляя в качестве общего условия судебного разбирательства его непосредственность и устность, статья 240 УПК Российской Федерации прямо предусматривает, что в судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию, за исключением случаев, предусмотренных разделом X данного Кодекса; суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие судебные действия по исследованию доказательств (часть первая); приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании (часть третья).
Приведенные нормы направлены на объективное и всестороннее рассмотрение уголовного дела, непосредственное исследование доказательств судом и сторонами, не предполагают произвольного применения и не содержат каких-либо положений, предусматривающих изъятия из установленного уголовно-процессуальным законом порядка доказывания по уголовным делам (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2018 года N 302-О, от 27 сентября 2019 года N 2262-О, от 30 января 2020 года N 251-О, от 27 мая 2021 года N 904-О и др.).
2.7. Что же касается оспариваемого пункта 2 части второй статьи 281 УПК Российской Федерации, то, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, оглашение показаний, данных не явившимися в суд потерпевшим или свидетелем при производстве предварительного расследования, допускается лишь в исключительных случаях, предусмотренных законом, если обеспечена надлежащая оценка достоверности этих показаний в качестве доказательств, а у обвиняемого была возможность задать вопросы показывающему лицу или оспорить достоверность его показаний на стадии досудебного производства или в предыдущих судебных стадиях разбирательства по уголовному делу. При этом сторона обвинения обязана принять исчерпывающие меры для обеспечения участия в судебном заседании не явившихся свидетеля или потерпевшего. Вместе с тем реализация стороной защиты своих прав, касающихся проверки и опровержения показаний, значимых, по ее мнению, для разрешения уголовного дела, предполагает активную форму поведения. Бездействие самого обвиняемого или его защитника относительно осуществления этих прав не может расцениваться как непредоставление ему возможности оспорить соответствующие показания предусмотренными законом способами. Суды при оценке доказательств по уголовному делу, в том числе оглашенных показаний не явившихся свидетеля или потерпевшего, должны учитывать все обстоятельства, связанные с причинами их неявки и с их участием в предшествующих судебному разбирательству стадиях уголовного судопроизводства, а также с наличием либо отсутствием у подозреваемого, обвиняемого или его защитника возможности, узнав о содержании показаний, данных свидетелем или потерпевшим, оспорить (поставить под сомнение) эти показания в предусмотренном уголовно-процессуальным законом порядке, заявив соответствующие ходатайства (определения от 10 октября 2017 года N 2252-О, от 19 декабря 2017 года N 2827-О, от 25 января 2018 года N 196-О, от 27 марта 2018 года N 799-О, от 29 мая 2018 года N 1353-О, от 27 сентября 2019 года N 2273-О, от 26 октября 2021 года N 2149-О и др.).
Соответственно, оспариваемые заявителем нормы сами по себе не могут расцениваться как нарушающие его конституционные права.
Как следует из жалоб, поставив вопрос о проверке конституционности норм, заявитель утверждает, что им придан неконституционный смысл судами. Тем самым, по существу, он предлагает Конституционному Суду Российской Федерации дать оценку не нормам закона, а правоприменительным решениям по его конкретному делу, что требует исследования фактических обстоятельств и выходит за рамки полномочий, предоставленных Конституционному Суду Российской Федерации.
Таким образом, данные жалобы, как не отвечающие критерию допустимости обращений в Конституционный Суд Российской Федерации, не могут быть приняты Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации
определил:
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Черанева Василия Ивановича, поскольку они не отвечают требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данным жалобам окончательно и обжалованию не подлежит.
Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН