КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 11 июля 2006 г. N 268-О
ПО ЖАЛОБАМ ГРАЖДАНИНА УРАЗОВА
СЕРГЕЯ ВЛАДИМИРОВИЧА НА НАРУШЕНИЕ
ЕГО КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ ПОЛОЖЕНИЯМИ СТАТЕЙ 49, 91, 92,
227, 228, 229, 255 И 355 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И СТАТЕЙ 6, 8 И 10 ФЕДЕРАЛЬНОГО
ЗАКОНА "ОБ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ"
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, О.С. Хохряковой, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,
заслушав в пленарном заседании заключение судьи С.М. Казанцева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалоб гражданина С.В. Уразова,
установил:
1. В своих жалобах в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин С.В. Уразов, привлеченный к уголовной ответственности по обвинению в совершении мошеннических действий в особо крупном размере с использованием служебного положения (часть четвертая статьи 159 УК Российской Федерации), оспаривает конституционность следующих положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации:
части второй статьи 49, согласно которой в качестве защитника могут быть допущены наряду с адвокатом один из близких родственников обвиняемого или иное лицо, о допуске которого ходатайствует обвиняемый;
части первой статьи 91 и части первой статьи 92, которыми устанавливаются основания и порядок задержания подозреваемого, во взаимосвязи с пунктом 2 части первой статьи 46, в силу которого лицо, задержанное в соответствии со статьями 91 и 92, признается подозреваемым;
статей 227, 228 и 229, которыми регулируются вопросы, касающиеся подготовки к судебному заседанию, во взаимосвязи с частями второй и третьей статьи 255, регламентирующими применение меры пресечения в ходе судебного разбирательства;
части пятой статьи 355, перечисляющей не подлежащие обжалованию решения, вынесенные в ходе судебного разбирательства.
Кроме того, заявителем оспаривается конституционность пунктов 6 и 14 части первой и части третьей статьи 6, частей второй и четвертой статьи 8 и статьи 10 Федерального закона от 12 августа 1995 года "Об оперативно-розыскной деятельности".
2. Как следует из представленных материалов, суд первой инстанции, отказывая С.В. Уразову в удовлетворении ходатайства о допуске в качестве защитника его сестры, мотивировал свое решение тем, что подсудимый обеспечен высококвалифицированной юридической помощью адвоката и, кроме того, уже имеет дополнительного защитника из числа иных лиц, о допуске которого ранее сам ходатайствовал. По мнению заявителя, примененная в его деле норма части второй статьи 49 УПК Российской Федерации позволяет суду по своему усмотрению ограничивать гражданина в праве на защиту и на выбор способов и методов ее ведения, что противоречит статье 45 (часть 2) Конституции Российской Федерации, согласно которой каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом.
Одним из способов защиты от предъявленного обвинения, который не только не запрещен, но и прямо закреплен Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, а именно частью второй его статьи 49, является приглашение для участия в судебном заседании - наряду с адвокатом - по ходатайству обвиняемого в качестве защитника одного из его близких родственников или иного лица. Отказ суда в предоставлении обвиняемому возможности воспользоваться этим способом и тем самым - ограничение гарантируемого статьей 45 (часть 2) Конституции Российской Федерации права может иметь место лишь при наличии существенных к тому оснований, в том числе предусмотренных уголовно-процессуальным законом обстоятельств, исключающих участие защитника в производстве по уголовному делу.
Наделение суда правомочием решать вопрос о допуске в качестве защитников иных, помимо адвокатов, лиц, избранных самим обвиняемым, как вытекает из правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в Постановлении от 28 января 1997 года N 2-П по делу о проверке конституционности части четвертой статьи 47 УПК РСФСР, обусловлено тем, что на судебных стадиях уголовного судопроизводства именно суд обеспечивает условия для реализации сторонами своих прав, в том числе права обвиняемого пользоваться помощью защитника и защищаться всеми не запрещенными законом способами.
По своему конституционно-правовому смыслу норма части второй статьи 49 УПК Российской Федерации не предполагает право суда произвольно - без учета иных положений данного Кодекса, в частности части первой его статьи 50, предоставляющей обвиняемому право пригласить для участия в уголовном деле нескольких защитников, а также обстоятельств конкретного дела и особенностей личности приглашаемого в качестве защитника лица - отклонять соответствующее ходатайство обвиняемого. Вместе с тем она предполагает обязанность суда решать этот вопрос, руководствуясь требованием статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которому осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.
Таким образом, часть вторая статьи 49 УПК Российской Федерации не может рассматриваться как нарушающая конституционные права и свободы заявителя, а его жалоба в этой части - как отвечающая критерию допустимости по смыслу статей 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".
3. Заявитель утверждает, что часть первая статьи 91, часть первая статьи 92 и находящийся во взаимосвязи с ними пункт 2 части первой статьи 46 УПК Российской Федерации, позволяя задерживать гражданина в качестве подозреваемого до возбуждения уголовного дела, ограничивают его право на свободу и личную неприкосновенность и нарушают статьи 2, 15, 17 (часть 1), 22 и 46 Конституции Российской Федерации.
Между тем возможность ограничения права на свободу и личную неприкосновенность допускается самой Конституцией Российской Федерации, согласно статье 22 (часть 2) которой арест, заключение под стражу, содержание под стражей допускаются только по судебному решению; до судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов. При этом Конституция Российской Федерации, связывая ограничение прав и свобод человека и гражданина с необходимостью защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 55, часть 3), не определяет конкретные основания, условия и порядок, при которых может осуществляться задержание, а относит их установление к ведению федерального законодателя (статья 71, пункт "о").
Положения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующие производство задержания, в том числе оспариваемые заявителем пункт 2 части первой статьи 46, часть первая статьи 91 и часть первая статьи 92, не вводят никаких новых ограничений права на свободу и личную неприкосновенность по сравнению с предусмотренными статьями 22 (часть 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, а, напротив, сужают возможность применения этих ограничений.
4. По мнению С.В. Уразова, статьи 227, 228 и 229, части вторая и третья статьи 255 УПК Российской Федерации противоречат статьям 22 и 123 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации, поскольку допускают содержание обвиняемого под стражей без соответствующего судебного решения с момента направления в суд уголовного дела, предварительное расследование по которому завершено, до момента принятия судом решения о назначении судебного заседания либо предварительного слушания, и позволяют разрешать вопрос о мере пресечения на этапе подготовки к судебному разбирательству в отсутствие обвиняемого и его защитника.
Оспариваемые законоположения уже были предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации в деле о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд. В Постановлении от 22 марта 2005 года N 4-П по данному делу Конституционный Суд Российской Федерации признал положения статей 227 и 228, части второй статьи 229, а также находящиеся с ними в нормативном единстве положения частей второй и третьей статьи 255 УПК Российской Федерации не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего уголовно-правового регулирования, в том числе с учетом предписаний статьи 108 УПК Российской Федерации, они не допускают возможность содержания обвиняемого под стражей после направления прокурором уголовного дела на рассмотрение в суд без соответствующего судебного решения, принимаемого по итогам исследования фактических и правовых оснований применения данной меры пресечения при обеспечении стороне защиты возможности довести до суда свою позицию.
Таким образом, поставленный в жалобе С.В. Уразова вопрос нашел разрешение в сохраняющем свою силу постановлении Конституционного Суда Российской Федерации, что согласно пункту 3 части первой статьи 43 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" служит основанием для отказа в принятии данной жалобы к рассмотрению в этой части.
Что касается возможности учета приведенной правовой позиции при оценке решений, вынесенных в отношении С.В. Уразова судами общей юрисдикции до вступления Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 22 марта 2005 года N 4-П в силу, на чем настаивает заявитель, то, как следует из статей 79 и 100 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", решение Конституционного Суда Российской Федерации является материально-правовым основанием для пересмотра ранее принятых судебных решений лишь в отношении тех лиц, которые выступали заявителями в деле, рассматривавшемся Конституционным Судом Российской Федерации. В отношении иных лиц, в делах которых были применены нормативные положения, признанные неконституционными либо получившие конституционно-правовое истолкование, отличное от имевшего место в правоприменительной практике, решение Конституционного Суда Российской Федерации влечет по обращениям управомоченных лиц пересмотр (изменение или отмену) в установленных процессуальным законом порядке и пределах основанного на таких нормативных положениях правоприменительного решения, не вступившего в законную силу либо вступившего в законную силу, но не исполненного или исполненного частично (определения от 5 февраля 2004 года N 78-О по ходатайству Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации о разъяснении Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 14 января 1999 года N 4-О, от 27 мая 2004 года N 211-О по жалобе гражданки А.И. Севастьяновой на нарушение ее конституционных прав пунктом 6 статьи 311 АПК Российской Федерации).
5. Заявитель просит признать не соответствующей Конституции Российской Федерации, ее статье 50 (часть 3), часть пятую статьи 355 УПК Российской Федерации в части, запрещающей обжалование в кассационном порядке определения или постановления об удовлетворении или отклонении вынесенных в ходе судебного разбирательства ходатайств его участников. Руководствуясь данной нормой, суд надзорной инстанции неправомерно, как полагает заявитель, отказал в удовлетворении его жалобы на постановление суда первой инстанции о назначении предварительного слушания по уголовному делу в части оставления без изменения избранной в отношении него по ходатайству стороны обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу, чем нарушил его право на обжалование решения суда о продлении срока содержания под стражей.
Вопрос о возможности обжалования судебных решений, принятых по уголовному делу до вынесения приговора, исследовался Конституционным Судом Российской Федерации в деле о проверке конституционности отдельных положений статей 331 и 464 УПК РСФСР. В Постановлении от 2 июля 1998 года N 20-П по данному делу Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что отсроченный контроль за законностью и обоснованностью промежуточных судебных решений, обеспечивающих исследование всех обстоятельств дела, не является достаточной гарантией прав и свобод человека и гражданина и не может быть признан соответствующим статьям 21 (часть 1), 22 (часть 1), 45 (часть 2) и 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации в тех случаях, когда определения или постановления суда первой инстанции (в том числе об избрании или изменении меры пресечения) порождают последствия, выходящие за рамки собственно уголовно-процессуальных правоотношений, существенно ограничивая при этом конституционные права и свободы личности и причиняя им вред, восполнение которого в дальнейшем может оказаться неосуществимым; судебная проверка таких определений и постановлений суда по жалобам участников судопроизводства, чьи права и свободы ими затрагиваются, должна обеспечиваться безотлагательно, до постановления приговора.
Приведенная правовая позиция получила развитие в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2004 года N 44-О по жалобе гражданина В.Н. Демьяненко на нарушение его конституционных прав положениями статей 56, 246, 278 и 355 УПК Российской Федерации. Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, при рассмотрении судом кассационной жалобы на принятое в ходе судебного разбирательства решение об избрании в отношении подсудимого меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей положения статьи 355 УПК Российской Федерации подлежат применению в единстве с частями десятой и одиннадцатой статьи 108 и частью четвертой статьи 255 УПК Российской Федерации, регламентирующими порядок разрешения в ходе судебного разбирательства вопросов об избрании меры пресечения и о продлении срока содержания подсудимого под стражей, а также порядок и сроки кассационного обжалования принятых судом решений, - вне зависимости от того, было ли принято обжалуемое решение о мере пресечения по инициативе суда или по ходатайству стороны.
Указанные решения Конституционного Суда Российской Федерации сохраняют свою силу, а сформулированные в них правовые позиции относительно конституционно-правового смысла норм, регламентирующих обжалование и пересмотр промежуточных судебных решений, подлежат обязательному учету судами в ходе производства по уголовным делам.
Исходя из этого норма части пятой статьи 355 УПК Российской Федерации в ее конституционно-правовом смысле, выявленном Конституционным Судом Российской Федерации, не может быть признана нарушающей конституционные права заявителя. Оценка же законности и обоснованности решения суда, отказавшего заявителю в рассмотрении его жалобы на постановление о назначении судебного заседания, в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации не входит, а относится к ведению вышестоящих судов общей юрисдикции.
6. Как утверждается в жалобе, положения пунктов 6 и 14 части первой, части третьей статьи 6, частей второй и четвертой статьи 8 и статьи 10 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", устанавливающие перечень оперативно-розыскных мероприятий и условия их проведения, во взаимосвязи с частью первой статьи 74, частью первой статьи 81 и статьей 86 УПК Российской Федерации, определяющими понятие и виды доказательств, в том числе вещественных, и порядок их собирания, предусматривая возможность проведения в рамках дела оперативного учета таких оперативно-розыскных мероприятий, как наблюдение и оперативный эксперимент с применением в их ходе средств видео- и аудиозаписи, позволили лицу, с которым заявитель при личных встречах вел переговоры относительно совершения противоправных действий, произвести без его согласия и судебного решения аудиозапись этих переговоров, а суду - использовать ее в качестве доказательства по уголовному делу.
По мнению заявителя, оспариваемые законоположения допускают незаконное вторжение в частную жизнь до возбуждения уголовного дела и использование полученных в результате этого доказательств при осуществлении правосудия, что противоречит статьям 1 (часть 1), 2, 15 (части 1 и 2), 17 (часть 1), 18, 19 (часть 1), 23 (части 1 и 2), 45, 46 (части 1 и 2), 49, 50 (часть 2), 55 (часть 3), 56 (часть 3) и 120 (часть 1) Конституции Российской Федерации.
6.1. Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности" определяет оперативно-розыскную деятельность как вид деятельности, осуществляемой гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов в пределах их полномочий посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий в целях защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств (статья 1), устанавливает основания и условия ее осуществления, а также перечень оперативно-розыскных мероприятий, который является исчерпывающим и может быть изменен или дополнен только федеральным законом (статьи 6, 7 и 8).
Использование в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий информационных систем, видео- и аудиозаписи, кино- и фотосъемки, а также других технических и иных средств, не наносящих ущерба жизни и здоровью людей и не причиняющих вреда окружающей среде, возможность которого предусмотрена частью третьей статьи 6 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", имеет целью фиксацию хода и результатов проведения соответствующих оперативно-розыскных мероприятий и не является самостоятельным оперативно-розыскным мероприятием. По смыслу названного Федерального закона, применение технических средств, в том числе средств аудиозаписи, осуществляется в рамках общего порядка проведения соответствующих оперативно-розыскных мероприятий и само по себе не предопределяет необходимость вынесения о том специального судебного решения: судебное решение признается обязательным условием для проведения отдельных оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права человека и гражданина, а не для фиксации их хода и результатов.
В деле С.В. Уразова, как следует из представленных им материалов, аудиозапись применялась в рамках проведения в отношении него таких оперативно-розыскных мероприятий, как наблюдение и оперативный эксперимент. При этом аудиозапись была осуществлена именно тем лицом, с которым С.В. Уразов вел переговоры о совершении преступных действий и с ведома и согласия которого проводились названные мероприятия. Исследование и оценка указанных фактических обстоятельств с точки зрения соответствия проводившихся мероприятий требованиям об обеспечении тайны сообщений и частной жизни в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации не входит, а относится к ведению судов общей юрисдикции.
6.2. Указывая на необходимость оценки конституционности положений Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" во взаимосвязи с нормами Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, заявитель утверждает, что существующий порядок использования результатов оперативно-розыскной деятельности в ходе уголовного судопроизводства позволяет приобщать к делу доказательства без учета их соответствия уголовно-процессуальному закону.
Это утверждение нельзя признать обоснованным. Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности" (части первая и вторая статьи 11) устанавливает, что результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий, проведения оперативно-розыскных мероприятий; они могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств. Соответственно, статья 89 УПК Российской Федерации запрещает использование в процессе доказывания результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам данным Кодексом.
6.3. Нарушение своих конституционных прав оспариваемыми законоположениями, как наделяющими полномочиями по собиранию доказательств не только дознавателя, следователя и прокурора, но и суд, заявитель усматривает в том, что вопреки статье 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации они позволили Ленинскому районному суду города Астрахани при рассмотрении его уголовного дела приобщить и исследовать в качестве доказательств материалы, полученные в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий.
Между тем приложенные к жалобе документы свидетельствуют о том, что решение об исследовании в ходе судебного разбирательства указанных материалов было принято судом по ходатайству государственного обвинителя. Принимая это решение, суд не инициировал собирание новых доказательств и восполнение неполноты предварительного следствия, а лишь выполнил в рамках принципа состязательности (статья 123, часть 3, Конституции Российской Федерации) свою процессуальную обязанность по созданию необходимых условий для осуществления сторонами предоставленных им процессуальных прав (в том числе права представлять доказательства).
Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации
определил:
1. Признать жалобы гражданина Уразова Сергея Владимировича не подлежащими дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленных заявителем вопросов не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данным жалобам окончательно и обжалованию не подлежит.
3. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".
Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН
Судья-секретарь
Конституционного Суда
Российской Федерации
Ю.М.ДАНИЛОВ