ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 21 ноября 2018 г. N 53-АПУ18-13
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:
председательствующего Шамова А.В.
судей Ведерниковой О.Н., Зыкина В.Я.
при секретаре Быстрове Д.С.
рассмотрела в судебном заседании апелляционную жалобу Нурова С.С. на постановление Красноярского краевого суда от 17 сентября 2018 года, по которому оставлена без удовлетворения его жалоба на постановление заместителя Генерального прокурора Российской Федерации от 30 июля 2018 года о выдаче
НУРОВА Сухробудина Саъдиевича, < ... >
правоохранительным органам Республики Таджикистан для привлечения к уголовной ответственности за мошенничество по п. "б" ч. 4 ст. 247 Уголовного кодекса Республики Таджикистан.
Заслушав доклад судьи Ведерниковой О.Н., выступления Нурова С.С. и защитника Тедеева П.С., поддержавших доводы жалобы, мнение прокурора Генеральной прокуратуры Российской Федерации Модестовой А.А. об оставлении постановления без изменения, Судебная коллегия
установила:
Постановлением заместителя Генерального прокурора Российской Федерации от 30 июля 2018 года удовлетворен запрос Генеральной прокуратуры Республики Таджикистан о выдаче Нурова С.С. для привлечения к уголовной ответственности за мошенничество по п. "б" ч. 4 ст. 247 Уголовного кодекса Республики Таджикистан.
Данное решение Нуров С.С. обжаловал в Красноярский краевой суд, который в удовлетворении его жалобы отказал.
В апелляционной жалобе и дополнениях к ней Нуров С.С. выражает несогласие с постановлением, считает, что суд не учел его доводы, указывает, что в 2014 г. находился в г. Душанбе Республики Таджикистан, где 28.11.2014 г. получил загранпаспорт сроком действия до 28.11.2019 г., в розыске не находился, в период 2015 - 2016 гг. неоднократно приезжал в Россию и уезжал назад в Таджикистан, в 2015 г. получил от правительства республики грант в размере 200 тыс. долларов США как предприниматель. Указывает, что уголовное дело в отношении его было прекращено как необоснованно возбужденное, что связывает со снятием Президентом Республики Таджикистан руководства Генеральной прокуратуры. Сообщает, что уже задерживался в рамках данного уголовного дела сотрудниками полиции в г. Новосибирске 10.11.2015 г. в связи с нахождением в розыске, а после проведенной проверки по постановлению районного прокурора г. Новосибирска от 12.11.2015 г. из-под стражи был освобожден в связи с постановлением Генерального прокурора Республики Таджикистан о прекращении в отношении его уголовного дела. Указывает, что сведения об этом можно найти на ютубе. Утверждает, что заместитель Генерального прокурора Таджикистана вымогал у него пиломатериалы на сумму 120 тыс. долларов США, жилье и магазин, он сообщил об этом Президенту республики, после чего все руководство Генеральной прокуратуры Таджикистана было отстранено от работы. Опасается в случае выдачи за свою безопасность и безопасность членов своей семьи в связи с возможной местью ему со стороны указанных лиц. Считает постановление несправедливым, просит его отменить и принять новое решение, дать ему время для того, чтобы решить все правовые вопросы.
В возражениях на доводы жалобы прокурор О.В. Ефименко приводит аргументы, в соответствии с которыми просит постановление оставить без изменения, жалобу - без удовлетворения.
Проверив представленные материалы, обсудив доводы апелляционной жалобы и возражений на них, Судебная коллегия приходит к следующим выводам.
Согласно ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ основаниями отмены или изменения судебного решения судом апелляционной инстанции являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных настоящим Кодексом прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения.
По настоящему делу допущены такие нарушения закона, которые выразились в нарушении судом требований ч. 1 ст. 462 и ч. 4 ст. 463 УПК РФ, а также норм международного права, регулирующего вопросы выдачи лица для уголовного преследования или исполнения приговора.
В части 1 ст. 462 УПК РФ предусмотрено, что выдача лица осуществляется в двух формах: в соответствии с международным договором Российской Федерации или на основе принципа взаимности.
Это значит, что основным источником регулирования отношений в сфере выдачи лица является международный договор Российской Федерации. Уголовно-процессуальный кодекс РФ как акт внутригосударственного значения, который в силу своей природы не предназначен для регулирования международных отношений, выполняет роль дополнительного правового источника, который подлежит применению наряду с положениями международного договора, но лишь в той степени, в которой он не противоречит положениям международного договора.
На этом основании при рассмотрении жалобы на решение о выдаче лица для уголовного преследования или исполнения приговора суду надлежит руководствоваться в первую очередь нормами действующего международного договора, регулирующего отношения между государствами в области оказания взаимной правовой помощи по уголовным делам путем выдачи обвиняемых и осужденных.
Кроме того, подлежат применению положения международных договоров о борьбе с отдельными видами преступлений, содержащие положения о выдаче лица, а также договоры о правах человека, в том числе, Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и правовые позиции Европейского Суда по правам человека.
При принятии решения о выдаче лица необходимо руководствоваться также общепризнанными международными принципами: сотрудничества государств в сфере уголовного судопроизводства, необходимости выполнения международных обязательств, неотвратимости уголовного преследования и наказания за преступления, уважения прав человека.
Согласно ч. 4 ст. 463 УПК РФ предметом судебной проверки решения прокуратуры о выдаче лица является законность и обоснованность такого решения, а ч. 6 данной статьи устанавливает обязанность суда в ходе судебного рассмотрения жалобы на решение о выдаче лица проверить соответствие такого решения законодательству и международным договорам Российской Федерации.
Для того, чтобы установить правильность применения международного права при принятии решения о выдаче лица, необходимо определить, по какому договору (конвенции) просило выдать лицо иностранное государство, а также выяснить, какой конвенцией или договором руководствовался заместитель Генерального прокурора РФ, принимая решение о выдаче лица. После этого на основе сравнительного анализа положений международного договора и представленных прокуратурой материалов суду необходимо принять решение о соответствии постановления о выдаче лица данному договору.
Если решение о выдаче лица принято на основе Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. (далее - Конвенция 1993 г.), как в данном случае, независимо от доводов жалобы, в судебном решении следует дать оценку представленным документам в полном объеме, включая:
- требование иностранного государства о выдаче лица, его соответствие положениям ст. 58 Конвенции 1993 г.;
- постановление Генеральной прокуратуры РФ о выдаче, его соответствие требованиям УПК РФ (ч. 4 ст. 462 УПК РФ);
- документы, подтверждающие наличие условий для выдачи лица, установленных ст. 56, 66 Конвенции 1993 г. и ч. 3 ст. 462 УПК РФ;
- документы, свидетельствующие об отсутствии оснований отказа в выдаче лица, установленных ст. 57 Конвенции 1993 г. и ст. 464 УПК РФ.
Из указанного выше следует, что основаниями признания решения прокуратуры о выдаче лица незаконным и необоснованным и его отмены являются следующие нарушения международного и российского права:
1) несоответствие требования иностранного государства о выдаче лица и приложенных к нему документов положениям ст. 58 Конвенции 1993 г., в том числе, отсутствие надлежащим образом заверенных документов, подтверждающих наличие условий и отсутствие оснований отказа в выдаче;
2) отсутствие условий для выдачи лица, установленных Конвенцией 1993 г. и УПК РФ;
3) наличие императивных (при которых выдача не производится) оснований отказа в выдаче лица, установленных Конвенцией 1993 г., международными договорами о правах человека и УПК РФ.
В соответствии с общими принципами судебного разбирательства, при отсутствии в представленных прокуратурой материалах документов, необходимых для подтверждения законности и обоснованности решения о выдаче лица, суд вправе дополнительно запросить их в региональной прокуратуре или Управлении экстрадиции Генеральной прокуратуры РФ еще при подготовке к судебному заседанию, либо при его проведении.
По данному делу ничего из вышеуказанного сделано не было.
Суд не установил международный договор, на основе которого прокуратурой принято решение о выдаче Нурова, не дал оценку правомерности применения данного договора в деле Нурова, не проанализировал положения международного договора и не сделал вывод о соответствии обжалуемого решения о выдаче лица данному международному договору, каковым в данном случае явилась Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. (далее - Конвенция 1993 г.).
В постановлении суда ссылки на примененный в данном деле международный договор отсутствуют.
Судом не проверено соответствие требования о выдаче Нурова положениям ст. 58 Конвенции 1993 г., в том числе, наличие документов, заверенных надлежащим образом, которые должны быть приложены к требованию, включая заверенную копию постановления о заключении под стражу и текст закона запрашивающего государства, заверенный в соответствии с требованиями, изложенными в п. 3 ст. 7 Конвенции 1993 г.
Суд не учел, что имеющиеся в материалах документы не были заверены надлежащим образом, а некоторые весьма важные для принятия законного и обоснованного решения документы в представленных прокуратурой материалах отсутствовали как таковые, включая документы, подтверждающие тот факт, что преступление, в связи с которым требуется выдача Нурова, не является делом частного обвинения.
Судом не дана оценка надежности и достаточности государственных гарантий соблюдения прав требуемого к выдаче лица, предусмотренных ст. 66 Конвенции 1993 г., п. 3 ч. 3 ст. 462 УПК РФ и договорами о правах человека.
В постановлении не указан, а значит, и не принят во внимание судом ряд важнейших гарантий прав экстрадируемого лица, включая гарантии неприменения пыток и жестокого обращения, данные запрашивающим государством в отношении Нурова во исполнение Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также конвенций ООН.
В постановлении отсутствует анализ положений ст. 57 Конвенции 1993 г. и основанный на нем вывод суда об отсутствии оснований отказа в выдаче лица, предусмотренных данной статьей. Конкретные нарушения положений указанной выше статьи и требований российского закона о мотивированности и обоснованности решения суда выразились, в частности, в следующем:
- немотивирован вывод суда о том, что "сроки давности привлечения Нурова к уголовной ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации и Республики Таджикистан не истекли", в том числе, в отношении преступления от 23.11.2011 г., квалифицированного по ч. 2 ст. 159 УК РФ;
- вывод о сроках давности по законодательству Республики Таджикистан не основан на требованиях международного права и российского закона, а также документах, представленных суду и исследованных в судебном заседании, поскольку таковых у суда не имелось;
- суд не убедился в отсутствии основания отказа в выдаче лица, предусмотренного п. "г" п. 1 ст. 57 Конвенции 1993 г.; документы, подтверждающие отсутствие указанного обстоятельства, в материалах, представленных прокуратурой, отсутствовали. Суд не принял мер по истребованию данных документов, не исследовал их в судебном заседании и не учел при принятии решения по делу.
Судебная коллегия считает, что с целью эффективной проверки законности и обоснованности решения прокуратуры о выдаче лица суд вправе выполнять более активную роль по истребованию документов, необходимых для принятия решения, отвечающего публичным и частным интересам.
Отсутствие документов, необходимых суду для принятия решения о законности и обоснованности постановления прокуратуры о выдаче лица, является основанием для признания такого постановления необоснованным, незаконным и его отмены.
При наличии доводов жалобы на необоснованность продления в отношении Нурова меры пресечения в виде содержания под стражей в ожидании выдачи суд оценку указанным доводам с точки зрения соответствия данной меры положениям ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также положениям указанной выше Конвенции 1993 г., не дал.
На основании вышеизложенного Судебная коллегия приходит к выводу о том, что судом фактически не была проведена проверка соответствия решения о выдаче лица международным договорам Российской Федерации, чем нарушены требования ч. 6 ст. 463 УПК РФ.
При таких обстоятельствах вывод суда о том, что "решение заместителя Генерального прокурора РФ о выдаче Нурова С.С. соответствует законодательству и международным договорам Российской Федерации" нельзя признать обоснованным и мотивированным, отвечающим требованиям ч. 4 ст. 7 УПК РФ.
Кроме того, судом допущены неточности в ряде судебных решений: в обжалуемом постановлении неверно указана дата требования о выдаче - вместо 10.02.2016 г. указано 14.09.2016; в протоколе судебного заседания дата его проведения указана как 17 июля 2018 г., в то время как назначено заседание было на 17 сентября 2018 г.
В силу ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ, допущенные судом нарушения уголовно-процессуального закона, Судебная коллегия признает существенными, поскольку, путем несоблюдения норм международного права и УПК РФ, они повлияли на вынесение законного и обоснованного судебного решения.
На основании изложенного Судебная коллегия считает необходимым постановление Красноярского краевого суда от 17 сентября 2018 года в отношении Нурова С.С. отменить.
Придя к выводу, что допущенные судом нарушения могут быть устранены при рассмотрении дела в апелляционном порядке, с учетом дополнительно представленных суду апелляционной инстанции надлежащих документов, Судебная коллегия в соответствии с полномочиями, предоставленными суду апелляционной инстанции согласно ст. 389.23 УПК РФ, считает возможным вынести новое судебное решение.
Рассмотрев жалобу Нурова С.С. на постановление заместителя Генерального прокурора Российской Федерации от 30 июля 2018 г. о выдаче его правоохранительным органам Республики Таджикистан для привлечения к уголовной ответственности, Судебная коллегия пришла к выводу о том, что указанные в жалобе доводы о несправедливости постановления являются необоснованными.
Решение о выдаче Нурова принято уполномоченным органом Российской Федерации, в соответствии с требованиями требованиям ч. ч. 4, 5 ст. 462 УПК РФ.
Из представленных документов следует, что решение о выдаче Нурова по запросу Генеральной прокуратуры Республики Таджикистан принято на основании Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, заключенной государствами - членами СНГ 22.01.1993 г., участниками которой являются оба государства.
Согласно ч. 1 ст. 56 указанной выше конвенции Договаривающиеся Стороны обязались по требованию выдавать друг другу лиц, находящихся на их территории, для привлечения к уголовной ответственности или для приведения приговора в исполнение.
В соответствии с действующим международным правом и законодательством Российской Федерации, только поступившее из компетентных органов зарубежного государства в Генеральную прокуратуру Российской Федерации требование о выдаче и прилагаемые к нему надлежащим образом заверенные копии процессуальных документов являются основой для решения вопроса о выдаче и подлежат оценке, в том числе судом.
В Республике Таджикистан таким компетентным органом является Генеральная прокуратура (ст. 475 УПК Республики Таджикистан).
В соответствии со ст. 58 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22.01.1993 г., требование о выдаче должно содержать, помимо прочих обязательных сведений, описание фактических обстоятельств деяния и текст закона запрашивающей Договаривающейся Стороны, на основании которого это деяние признается преступлением.
Представленные иностранным государством документы, включая текст закона запрашивающего государства и постановление об избрании в отношении Нурова меры пресечения в виде заключения под стражу, дополнительно представленные суду апелляционной инстанции по ходатайству прокурора Генеральной прокуратуры Российской Федерации Модестовой А.А., соответствуют требованиям п. 3 ст. 7 указанной выше Конвенции 1993 г., т.е. подписаны уполномоченным должностным лицом и скреплены гербовой печатью запрашивающего учреждения.
Согласно представленным материалам, в производстве Управления по расследованию уголовных дел особой важности Генеральной прокуратуры Республики Таджикистан с 07.10.2013. находится уголовное дело по обвинению Нурова С.С. по п. "б" ч. 4 ст. 247 УК Республики Таджикистан.
30.12.2013. Нуров С.С. объявлен в розыск; 16.10.2014. Нуров С.С. на основании постановления следователя Управления по расследованию уголовных дел особой важности Генеральной прокуратуры Республики Таджикистан объявлен в международный розыск; 30.01.2014. судом района Сино г. Душанбе дано разрешение об избрании в отношении Нурова С.С. меры пресечения в виде заключения под стражу.
В представленных документах дано подробное описание фактических обстоятельств деяния, в совершении которого обвиняется Нуров, квалифицированного по п. "б" ч. 4 ст. 247 Уголовного кодекса Республики Таджикистан (мошенничество в особо крупном размере).
Из представленной суду выписки из Уголовного кодекса Республики Таджикистан следует, что санкция за деяние, инкриминируемое Нурову, предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года; ответственность за указанное деяние предусмотрена также российским уголовным законодательством и соответствует ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество, совершенное в особо крупном размере), санкция которой также предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года.
Тот факт, что в постановлении Генеральной прокуратуры РФ о выдаче Нурова его деяние квалифицировано по нескольким составам преступления - по ч. 4 ст. 159 УК Российской Федерации (2 преступления, совершенные в апреле и октябре 2009 года - мошенничество группой лиц по предварительному сговору в особо крупном размере); ч. 2 ст. 159 УК Российской Федерации (преступление, совершенное 23.03.2011. - мошенничество, с причинением значительного ущерба гражданину), ч. 4 ст. 159 УК Российской Федерации (преступление, совершенное с сентября 2012 по декабрь 2012 года - мошенничество, в особо крупном размере) не влияет на оценку содеянного им как отвечающего требованиям п. 2 ст. 56 Конвенции 1993 г.
Кроме того, Республика Таджикистан предоставила Российской Федерации гарантии того, что в отношении Нурова будут соблюдены нормы ст. 66 Конвенции 1993 г., а именно, что в случае выдачи он будет привлечен к ответственности только за то преступление, за которое он будет выдан, он не будет выдан третьему государству без согласия Российской Федерации и после окончания судебного разбирательства и отбытия наказания он имеет право свободно покинуть территорию Республики Таджикистан.
Таким образом, предусмотренные международным договором (ст. 56, 66) и УПК РФ (ч. ч. 1, 3 ст. 462) условия выдачи в отношении Нурова соблюдены.
Оснований отказа в выдаче, предусмотренных п. 1 ст. 57 Конвенции 1993 г. и ч. 1 ст. 464 УПК РФ, из представленных материалов не усматривается:
1) Нуров не является гражданином Российской Федерации;
2) на момент получения требования о его выдаче (05.04.2016 г.) сроки давности уголовного преследования по законодательству Российской Федерации не истекли; с учетом того обстоятельства, что с 30.12.2013 г. Нуров С.С. находится в розыске, сроки давности уголовного преследования за деяние, квалифицированное по ч. 2 ст. 159 УК Российской Федерации (совершенное, как предполагается, 23.03.2011 г.), также не истекли.
3) сведений о том, что в отношении Нурова на территории Российской Федерации за то же преступление был вынесен приговор или постановление о прекращении производства по делу, вступившее в законную силу, не имеется;
4) преступление, в связи с которым запрашивается выдача, в соответствии с законодательством России, а также Таджикистана не преследуется в порядке частного обвинения (по заявлению потерпевшего), что подтверждено соответствующим сообщением из Генеральной прокуратуры Республики Таджикистан, дополнительно представленным суду апелляционной инстанции.
С ходатайством о предоставлении временного или политического убежища, о признании беженцем Нуров С.С. в компетентные органы не обращался, о возможности преследований в Республике Таджикистан по признаку расы, вероисповедания, гражданства, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или по политическим убеждениям - не заявлял.
Доводы Нурова о том, что в 2015 и 2016 гг. в рамках данного уголовного дела он уже задерживался сотрудниками полиции по г. Новосибирску и Алтайскому краю, но после проведенных проверок был освобожден из-под стражи, поскольку уголовное дело в отношении него прекращено, как необоснованно возбужденное, в связи со снятием Президентом Республики Таджикистан руководства Генеральной прокуратуры Республики Таджикистан, не подтверждаются представленными материалами.
Согласно постановлению прокурора Ленинского района г. Новосибирска от 12.11.2015 г. Нуров С.С. освобожден из-под стражи в связи с непоступлением в установленный законом срок требования от компетентных органов Республики Таджикистан о выдаче Нурова С.С. для осуществления уголовного преследования; сведений о том, что уголовное дело в отношении его было прекращено - не имеется.
В соответствии с сообщением заместителя Генерального прокурора Республики Таджикистан от 28.05.2018 г. уголовное дело в отношении Нурова находится в производстве следователя по расследованию уголовных дел особой важности Генеральной прокуратуры Республики Таджикистан и расследуется в соответствии с требованиями норм УПК.
Представленный Нуровым суду апелляционной инстанции протокол об административном правонарушении от 06 декабря 2017 г., также имеющийся в материалах дела, не свидетельствует о несоответствии международному договору запроса о его выдаче.
При проверке решения прокуратуры о выдаче лица российский суд не уполномочен подвергать сомнению законность и обоснованность действий и решений компетентных органов иностранного государства по осуществлению уголовного преследования своего гражданина, ограничиваясь проверкой соответствия запроса и принятого по нему решения нормам международных договоров и УПК РФ (ч. 6 ст. 463 УПК РФ).
Высказанные Нуровым опасения за свою безопасность и безопасность членов своей семьи в случае выдачи являются необоснованными, поскольку Генеральная прокуратура Республики Таджикистан гарантировала, что в соответствии с нормами международного права Нурову в Республике Таджикистан будут предоставлены все возможности для защиты, в том числе, помощь адвоката; он не будет подвергаться пыткам, жестоким, бесчеловечным, унижающим достоинство видам обращения или наказания, во исполнение Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также конвенций Организации Объединенных Наций.
Также, в запросе указано, что за деяние, инкриминируемое Нурову, смертная казнь не предусмотрена. Запрос о выдаче Нурова не имеет цели преследования лица по политическим мотивам, в связи с расовой принадлежностью, вероисповеданием, национальностью или политическими взглядами.
Оснований сомневаться в надежности предоставленных гарантий у Судебной коллегии не имеется, поскольку сведения о нарушении ранее данных гарантий такого рода по аналогичным делам отсутствуют.
Таким образом, Судебная коллегия приходит к выводу о том, что оснований, препятствующих выдаче Нурова компетентным органам Республики Таджикистан для привлечения к уголовной ответственности, предусмотренных Конвенцией 1993 г., международными договорами о правах человека и УПК РФ, - не имеется.
В связи с жалобой Нурова на необоснованность решений российских судов о продлении в отношении его меры пресечения в виде заключения под стражу, Судебная коллегия отмечает, что Конвенция 1993 г. (ст. 60) не предусматривает иной меры пресечения к лицам, выдача которых требуется, кроме заключения под стражу.
Применение меры пресечения в виде заключения под стражу к лицам, выдача которых требуется, соответствует положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод (подпункт "f" пункта 1 статьи 5) и в специальном обосновании, в том числе, при ее продлении, не нуждается, поскольку осуществляется для обеспечения выдачи лица и преследует законные цели, а именно: необходимость выполнения международных обязательств, неотвратимость уголовного преследования и наказания за преступления.
Из представленных материалов следует, что в отношении Нурова в связи с его выдачей мера пресечения избиралась и продлевалась судом, в соответствии с нормами международного и российского права, на установленный законом срок, при этом Нуров был обеспечен квалифицированной юридической помощью, и ему была предоставлена возможность обжаловать принятое решение в судебном порядке.
Поскольку решение о выдаче Нурова принято в соответствии с требованиями, установленными международными договорами и российским законодательством, оснований для его отмены не имеется.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 389.13, 389.15, 389.18, 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, Судебная коллегия
определила:
постановление Красноярского краевого суда от 17 сентября 2018 года в отношении НУРОВА Сухробудина Саъдиевича отменить и вынести новое судебное решение.
Постановление заместителя Генерального прокурора Российской Федерации от 30 июля 2018 года в отношении НУРОВА Сухробудина Саъдиевича оставить без изменения, жалобу Нурова С.С. - без удовлетворения.