ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 20 декабря 2018 г. N 4-АПУ18-45
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе
председательствующего судьи Смирнова В.П.,
судей Романовой Т.А., Кондратова П.Е.
при секретаре Лозовик Н.С.
рассмотрела в открытом судебном заседании в апелляционном порядке уголовное дело по апелляционным жалобам осужденного Рустамова Ш.Ш. и адвоката Фоминых И.В. на приговор Московского областного суда от 20 июля 2018 г., по которому
Рустамов Шухрат Шойимович, < ... > ранее не судимый, осужден:
- по п. "в" ч. 4 ст. 162 УК РФ на 9 лет лишения свободы;
- по п. "в" ч. 4 ст. 162 УК РФ на 9 лет 6 месяцев лишения свободы;
- по п. п. "ж", "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ на 14 лет лишения свободы;
- по ч. 5 ст. 33, п. п. "ж", "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ на 10 лет лишения свободы.
В соответствии с ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно на 18 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Романовой Т.А. о содержании приговора, существе апелляционных жалоб и возражений на них, выступления осужденного Рустамова Ш.Ш. (в режиме видеоконференц-связи и при оказании помощи переводчиком Сококовой А.А.), адвоката Фоминых И.В., которые поддержали доводы, изложенные в апелляционных жалобах, мнение прокурора Генеральной прокуратуры Российской Федерации Химченковой М.М., полагавшей необходимым приговор оставить без изменения, Судебная коллегия
установила:
Рустамов Ш.Ш. признан виновным в том, что действуя группой лиц по предварительному сговору, совершил разбойные нападения: 26 декабря 2016 г. на Р. а 11 января 2017 г. - на И. с применением насилия опасного для жизни и здоровья, с причинением каждому из потерпевших тяжкого вреда здоровью, а в отношении И. в крупном размере, а также - в убийстве И. и в пособничестве убийству Р. что имело место в ходе разбойных нападений.
Преступления совершены на территории Московской области при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.
В апелляционных жалобах и дополнении к ним:
осужденный Рустамов Ш.Ш., выражая несогласие с приговором, считает его несправедливым и вынесенным с нарушением уголовно-процессуального закона;
адвокат Фоминых И.В. в защиту интересов осужденного Рустамова Ш.Ш. просит приговор отменить и передать дело на новое судебное разбирательство. Ссылается на то, что выводы суда, изложенные в приговоре, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела и не подтверждаются доказательствами, исследованными в судебном заседании; в приговоре не приведено оснований, по которым суд принял одни доказательства и отверг другие; не установлено свидетелей, которые изобличали бы Рустамова, а также не добыто доказательств, подтверждающих время и место совершения преступлений, вступление Рустамова в сговор на разбой в отношении потерпевших и их убийство; не указано, какие действия им были совершены для подготовки к преступлениям; не доказано распределение ролей между ним и С., а также не раскрыта отводимая Рустамову роль в реализации преступного умысла; не приведено обоснования тому, в чем заключается преступность поведения Рустамова, когда он только управлял машиной; судом оставлены без внимания доводы стороны защиты об отсутствии причинно-следственной связи между действиями Рустамова и наступлением смерти Р. о недоказанности причинения им вреда здоровью потерпевшего и непричастности к похищению денег; изложенная Рустамовым в судебном заседании версия событий не опровергнута; суд без достаточных оснований признал Рустамова виновным в совершении преступлений в отношении И., не выяснил те же, что и в случае с Р. обстоятельства, имевшие значение для исхода дела; не привел доказательств тому, что во время удушения потерпевшего Рустамов удерживал потерпевшему руки, и причиной смерти потерпевшего стали его действия; не дано оценки показаниям Рустамова при выходе на место преступления, которые соответствуют изложенным им в суде, а также заключениям судебно-медицинских экспертов о наступлении смерти потерпевших от механической асфиксии, к причинению которой Рустамов непричастен; использованные в процессе доказывания показания свидетеля О. опровергают показания Т. и подтверждают обстоятельства, сообщенные свидетелем А. (т. 1, л.д. 156 - 157); органы следствия не приняли мер для проверки показаний А. о его совместной с Р. поездке к О., не провели его опознание О., не дано должной оценки заключениям экспертов об отсутствии на одежде Рустамова следов, произошедших от потерпевших, а также свидетельским показаниям о материальном положении Рустамова, которое исключало возникновение у него преступного корыстного мотива; не опровергнуты показания Рустамова о том, что он помогал освободиться И. от захвата С. но был вынужден покинуть машину, так как опасался С. в основу приговора положены недопустимые доказательства: протокол допроса Рустамова в качестве подозреваемого (т. 1 л.д. 160 - 167), который был сфабрикован, так как составлен спустя несколько суток после обращения Рустамова в правоохранительные органы без надлежащего обеспечения права последнего на защиту, без письменного перевода содержания показаний на его родной язык; протоколы проверки показаний Рустамова на месте от 19 января 2017 г. (т. 2, л.д. 1 - 11) и осмотра места происшествия от 19 января 2017 г. (т. 2, л.д. 17 - 24), тексты которых выполнены неразборчивым почерком, а участники этих следственных действий - следователь Л. и переводчик О. были допрошены в качестве свидетелей; заключение экспертов N 23/ЭС и 24/ЭС об оценке рыночной стоимости телефонов, хотя таковые на исследование эксперту представлены не были; показания свидетеля Р. в личности которого нельзя убедиться из-за смены им фамилии и отчества; не получили оценку доводы, что к Рустамову применялись недозволенные методы следствия, а назначенный переводчик не исполнял свои обязанности; суд необоснованно отказал стороне защиты в возвращении уголовного дела прокурору в связи с недоказанностью предъявленного Рустамову обвинения, недостаточной конкретизацией его действий, отсутствием в нем сведений о способе убийства Р. Рустамовым, размере причиненного его действиями материального вреда; при квалификации действий осужденного суд не обсудил вопрос о наличии в действиях С. эксцесса исполнителя, так как ни в одних показаниях Рустамов не признавал сговор на убийство Р.; не нашел подтверждения совместный и согласованный характер действий Рустамова и С. во время убийства потерпевших, факт ведения Рустамовым каких-либо переговоров по поводу продажи автомобиля потерпевшего, не учтено, что его присутствие при сделке было вынужденным и объяснялось боязнью С., осуждение Рустамова за одни и те же действия одновременно по ч. 4 ст. 162 и ч. 2 ст. 105 УК РФ противоречит принципу "одно преступление - одно наказание"; наказание ему назначено без фактического учета смягчающих обстоятельств и положений ч. 1 ст. 62 УК РФ; суд дал ошибочную трактовку содержанию ч. 3 ст. 62 УК РФ и не применил ч. 1 ст. 62 УК РФ при назначении Рустамову наказания по ч. 2 ст. 105 УК РФ, хотя, наряду с пожизненным лишением свободы, санкция этой статьи предусматривает также лишение свободы на определенный срок.
В возражениях на апелляционные жалобы государственный обвинитель Датчук Е.А. ссылается на несостоятельность изложенных в них доводов и считает приговор законным и обоснованным.
Проверив материалы дела и обсудив доводы, содержащиеся в жалобах и возражениях на них, Судебная коллегия не усматривает таких нарушений уголовно-процессуального закона при производстве по делу, которые ставили бы под сомнение законность возбуждения, расследования дела, передачу его на стадию судопроизводства и в дальнейшем - саму процедуру судебного разбирательства.
Предварительное следствие по делу проведено без каких-либо нарушений, перечень необходимых следственных действий определен следователем в соответствии с отведенной ему компетенцией. Ходатайств о производстве опознания А. О. не поступало. Отсутствие такого доказательства на полноте предварительного следствия не отразилось.
Составленное по делу обвинительное заключение соответствует требованиям ст. 220 УПК РФ и никаких препятствий для постановления на его основе судом приговора или иного судебного решения, не имеется, равно, как и оснований для возвращения дела прокурору, о чем ходатайствовала сторона защиты, указывая в обоснование на отсутствие в обвинительном заключении сведений о времени, месте, мотивах и цели совершения преступлений и других сведений, без которых, по ее мнению, было невозможно рассмотрение дела.
Собранные и представленные доказательства признаны судом достаточными для постановления приговора.
Так, называемое чистосердечное признание, обращение с которым Рустамовым подтверждено в судебном заседании, он собственноручно излагал на русском языке, указывая, что русским языком владеет и в услугах переводчика не нуждается.
При поступлении от него заявления о желании воспользоваться услугами переводчика он был обеспечен таковым незамедлительно. Назначенный следователем в качестве переводчика О. в полной мере отвечал требованиям, указанным в ст. 59 УПК РФ, право отвода переводчику Рустамову было разъяснено, недоверия переводчику он не выразил.
О том, что качеством оказываемых переводчиком услуг Рустамов был не удовлетворен, из материалов дела не усматривается. Ни сам Рустамов, ни его адвокат, назначенный ему для оказания квалифицированной юридической помощи, такой вопрос не ставили. В поданном 22 июня 2017 г. заявлении Рустамов также не ссылался на ненадлежащее исполнение переводчиком своих обязанностей и свой отказ от услуг О. объяснял тем, что в помощи переводчика не нуждается (т. 4 л.д. 235).
Процессуальные документы, которые в силу ч. 3 ст. 18 УПК РФ подлежали обязательному вручению, Рустамов получал на родном языке. Вручение ему копии постановления о привлечении в качестве обвиняемого от 19 января 2017 г. на родном языке только 6 февраля 2017 г. на объеме его прав не отразилось, так как в ходе допроса 19 января 2017 г. в качестве обвиняемого он от дачи показаний отказался.
Его допрос 18 января 2017 г. и проверка этих показаний на месте, а также осмотр с его участием места происшествия, имели место до предъявления ему обвинения, поскольку из указанных протоколов следует, что он находился в статусе подозреваемого (т. 2 л.д. 1 - 12, 17 - 25).
Положенные в основу приговора доказательства были получены в соответствии с требованиями закона. Перед подписанием протоколов следственных действий их содержание оглашено следователем либо прочитано лично Рустамовым при посредстве услуг переводчика, который участвовал в данных действиях и осуществлял устный перевод.
Обязанность по письменному переводу протоколов следственных действий на следователе не лежала. О невозможности ознакомления с содержанием протоколов по причине неразборчивости почерка, которым выполнен в них текст, никто, включая Рустамова, его защитника и переводчика, не заявлял. При обозрении этих протоколов Судебной коллегией также не установлено в них таких недостатков технического характера, которые препятствовали бы участникам ознакомлению с их содержанием. Выполнение копий указанных протоколов печатным способом и приобщение их к делу, нарушением закона не является и направлено на оптимизацию процесса ознакомления с ними участников процесса и суда. Каких-либо разночтений в содержании оригиналов протоколов и их копий не усматривается. В качестве доказательств по делу были представлены подлинники протоколов.
В законности процедуры проверки 19 января 2017 г. показаний Рустамова на месте и осмотре с его участием места происшествия суд имел возможность убедиться как путем исследования протоколов с фототаблицами, в которых отражен ход следственных действий, разъяснение участникам их прав и обязанностей, удостоверение ими подписями содержания сведений, внесенных в протоколы, так и посредством допроса в судебном заседании лиц, привлеченных к этим действиям в качестве понятых - И. и С.
Обстоятельств, предусмотренных гл. 9 УПК РФ, устраняющих следователя Л. и переводчика О. от участия в производстве следственных действий, не имеется. Их допрос по делу в качестве свидетелей имел место значительно позже этих следственных действий, в частности О. 20 декабря 2017 г. (т. 5, л.д. 78 - 40), а Л. - 10 октября 2017 г. (т. 5, л.д. 215 - 221), в ходе чего у них выяснялись вопросы, не связанные с существом предъявленного Рустамову обвинения, и касались проверки его доводов о незаконности следственных действий.
Изложенные в жалобе адвокатом доводы о применении к Рустамову в ходе следствия насилия, носят характер предположений, объективно ничем не подтверждены и противоречат той позиции, которую занимала сторона защиты в судебном заседании при оспаривании допустимости показаний Рустамова.
Приведенные адвокатом доводы в обоснование необходимости исключения из разбирательства заключений экспертов по вопросу стоимости похищенных телефонов сводятся по существу к спору о достоверности этих доказательств. Акты экспертиз по своей форме и содержанию в полной мере отвечают требованиям закона, исследования проведены на основании соответствующих постановлений следователя экспертами, обладающими специальными познаниями в области товароведения, и их выводы основаны на тех данных, которыми они располагали.
Суд правильно не усомнился в личности свидетеля Р. сменившего свои анкетные данные на П. отметив, что никто из лиц, в чьем присутствии он был допрошен, не заблуждался относительно его личности. При этом сам Р. дал подробные пояснения относительно обстоятельств смены фамилии и отчества. На вопрос суда Рустамов подтвердил свое знакомство с ним, потерпевшая Т. указала на него как участника рассматриваемых событий.
После тщательного обсуждения каждого из ходатайств адвоката Фоминых о недопустимости доказательств, суд исследовал все значимые в этом вопросе обстоятельства и принял обоснованные решения, мотивы которых привел в своих постановлениях, вынесенных протокольно либо в виде отдельного документа (т. 30, л.д. 121 - 125).
Рассмотрение дела судом имело место в соответствии с положениями глав 36 - 39 УПК РФ, определяющих общие условия судебного разбирательства в пределах, предусмотренных ст. 252 УПК РФ и с соблюдением правил подсудности.
Постановленный на основе исследованных доказательств приговор соответствует требованиям уголовно-процессуального закона, предъявляемым к его содержанию. В нем отражены обстоятельства, подлежащие доказыванию в соответствии со ст. 73 УПК РФ, проанализированы подтверждающие их доказательства, получившие надлежащую оценку с приведением ее мотивов, аргументированы выводы, относящиеся к вопросам квалификации преступлений и назначения наказания, разрешены иные вопросы, имеющие отношение к данному делу, из числа предусмотренных ст. 299 УПК РФ.
Описание деяний, признанных судом доказанными, содержит все необходимые сведения о месте, времени, способе их совершения, форме вины, целях и об иных данных, позволяющих судить о событиях преступлений, причастности к ним осужденного и его виновности, а также об обстоятельствах, достаточных для правильной правовой оценки содеянного им.
По результатам состоявшегося разбирательства суд, несмотря на занятую Рустамовым позицию по отношению к предъявленному обвинению, пришел к обоснованному выводу о его виновности в совершении преступлений, в обоснование чего привел показания подсудимого и другие доказательства, отвечающие закону по своей форме и источникам получения, которые признаны в своей совокупности достаточными для разрешения дела.
На основании данных Рустамовым показаний суд не имел оснований усомниться в том, что он являлся не только очевидцем совершенных в отношении Р. и И. преступлений, но и их непосредственным участником.
В опровержение изложенной Рустамовым версии о том, что он не следил за происходившими в салоне машины событиями, увлекшись игрой на телефоне, суд обоснованно указал на обстоятельства его и соучастника поездки совместно с Р. характер действий, совершенных в отношении потерпевшего, удушенного в салоне той же машины при нахождении на переднем пассажирском сиденье рядом с Рустамовым, а также роль последнего в этих событиях, который по указанию соучастника и во время применения тем к потерпевшему насилия, привел машину в движение, лишив Р. возможности ее покинуть, а после наступления смерти потерпевшего, беспрепятственно, наряду с соучастником, завладел денежными средствами и телефоном потерпевшего. Из заключения судебно-медицинского эксперта следует, что при механической асфиксии смерть обычно развивается в период времени исчисляемый минутами - десятками минут, а потому не могла быть одномоментной, как пояснял о том по существу Рустамов.
О несостоятельности занятой Рустамовым в ходе судебного заседания позиции свидетельствуют поступившие от оператора сотовой связи сведения, которые опровергают утверждения Рустамова о выходе его с телефона в сеть Интернет.
И напротив, сообщенные Рустамовым при допросе 18 января 2017 г. данные об обстоятельствах приглашения его соучастником Р. для поездки подтверждаются детализацией телефонных соединений С. и Р. в день преступления, указанное им место оставления трупа Р. - результатами осмотра места происшествия, способ лишения Р. - заключением судебно-медицинского эксперта.
Показания потерпевшей Р. о нахождении у мужа при себе телефона и суммы денег не более 4 тысяч руб., не противоречат протоколу об осмотре трупа Р. об отсутствии в месте обнаружения трупа указанного имущества, а также показаниями Рустамова о завладении им и соучастником деньгами и телефоном потерпевшего.
Не соглашаясь с достоверностью показаний Рустамова о непричастности к преступлениям в отношении Р. и И. суд в совокупности с другими доказательствами обоснованно оценил его последующее поведение, которое по свидетельству А., Г., Т., С. И. заключалось в том, что, заведомо зная о смерти потерпевших, он направлял поиски погибших по ложному пути, сообщал не соответствующую о них действительности информацию. Потому суд правильно посчитал, что Рустамов имел собственный интерес в сокрытии следов преступлений, что не согласуется с его показаниями о нем, как невольном очевидце преступлений.
Суд тщательно проанализировал сложившиеся между Рустамовым и его соучастником отношения и не усмотрел в них таких проявлений, которые позволяли признать убедительными показания Рустамова о наличии с его стороны опасений соучастника, с которым после убийства Р. он продолжал поддерживать тесную связь, вместе проживая, работая, передвигаясь на автомобиле, и совершив по договоренности, спустя непродолжительное время нападение на И. и его убийство, действуя фактически по той же схеме, что и в случае с Р.
На планирование нападения на И. и его убийство указывают подготовительные действия, заключающиеся в подыскании покупателей автомашины потерпевшего, что подтверждено показаниями свидетелей О., А., Р. О роли Рустамова как участника этого сговора можно судить на основе объективно выполненных им действий, которые свидетельствуют о его роли как одного из продавцов машины и лица, распорядившегося частью вырученных от продажи денег.
В противовес доводам адвоката о том, что убийство потерпевших умыслом Рустамова не охватывалось, следует учесть, что невозможность изобличения осужденного обеспечивало только развитие события с результатом в виде причинения потерпевшим смерти. Из материалов дела следует, что Рустамов и его соучастник были хорошо известны потерпевшим, совершая на них нападение, конспирацию не соблюдали, свои внешность не скрывали, а, напротив, факт знакомства с Р. и И. использовали в преступных целях, предложив им совместную поездку под надуманным предлогом. Подобным образом Рустамов на этапе следствия, объяснял в своих показаниях невозможность отказаться от участия в убийстве, в частности, Р.
В сложившейся ситуации суд обоснованно признал действия Рустамова по управлению автомобилем преступными, так как они были выполнены им по указанию соучастника, который тем временем лишал Р. жизни, и направлены на оказание тому содействия в реализации преступных намерений путем создания препятствий для потерпевшего покинуть машину.
Воспользовавшись результатом применения к потерпевшему насилия опасного для жизни, повлекшего тяжкий вред здоровью, и наступление его смерти, Рустамов и его соучастник завладели принадлежавшим потерпевшим имуществом, достигнув, таким образом, единой для них цели.
Из исследованных доказательств, включая показания Рустамова, не усматривается другой цели применения насилия к потерпевшему И., кроме, как завладение его имуществом. При этом способом ее достижения стало примененное к потерпевшему опасное для жизни насилие, а также его убийство, исполнителем которого был Рустамов, который удерживал И. за руки, когда соучастник душил последнего.
В результате содеянного Рустамов, как участник преступлений, получил часть преступных доходов, которыми распорядился по своему усмотрению, обстоятельно дав об этом показания при допросе, хотя порядок распределения похищенного и размер полученных лично им денежных средств, в доказывании причастности и вины осужденного ключевого значения не имеет. Все перечисленные в ст. 73 УПК РФ обстоятельства судом выяснены и установлены.
В основу приговора суд обоснованно положил показания Рустамова также в той части, где он признавал факт удержания И. за руки, чтобы воспрепятствовать его сопротивлению в процессе убийства, поскольку рассматривать их в ином контексте, кроме как совершение им совместных и согласованных действий с соучастником, направленных на причинение потерпевшему смерти, не имеется. Приведенное Рустамовым в судебном заседании обоснование этих действий в качестве способа оказания им помощи И. избежать удушения, противоречит фактическому содержанию действий, которые совершены против потерпевшего.
Детальное соответствие показаний Рустамова о месте, времени, способе убийства Р. и И. и об обстоятельствах сокрытия их трупов данным, которые установлены при осмотре мест происшествия, а также заключению судебно-медицинского эксперта о том, что смерть потерпевших могла последовать при обстоятельствах, указанных Рустамовым в ходе допросов 18 января и 12 июля 2017, а также при проверках его показаний 1 и 7 августа 2017 г. позволили суду признать достоверность этих сведений, а его роль как участника преступлений, установить на основе анализа и оценки всех обстоятельств дела, не согласившись с утверждениями о том, что он был только невольным свидетелем преступных действий либо совершал некоторые из них, так как опасался подельника.
Показания Рустамова проверены и оценены в соответствии с требованиями закона.
По поводу отсутствия на трупах потерпевших, их одежде биологических следов Рустамова суд в приговоре привел верные суждения со ссылкой на обстоятельства совершенных им действий и на особенности образования и сохранения следов такого характера с учетом времени и места обнаружения трупов.
Суд полно, всесторонне и объективно исследовал представленные сторонами доказательства, привел сделанные на их основе выводы и должным образом их мотивировал.
Какие-либо неустраненные противоречия в доказательствах, вызывающие сомнения в виновности осужденного и требующие толкования в его пользу, по делу отсутствуют.
Содержание доказательств изложено судом в приговоре в той части, которая имеет значение для подтверждения либо опровержения значимых для дела обстоятельств; фактов, свидетельствующих о приведении в приговоре показаний допрошенных лиц либо содержания экспертных выводов или иных документов таким образом, чтобы это искажало существо исследованных доказательств и позволяло им дать иную оценку, чем та, которая содержится в приговоре, Судебной коллегией не установлено.
Иная позиция адвоката на этот счет основана ни на чем ином, как на собственной интерпретации исследованных доказательств, и без учета установленных ст. ст. 87, 88 УПК РФ правил оценки доказательств, которыми в данном случае руководствовался суд.
Нарушений уголовно-процессуального закона, способных путем ограничения прав участников судопроизводства повлиять на правильность принятого решения, судом не допущено.
Судебное следствие по делу завершено с согласия сторон, у которых других доказательств, имеющих значение для дела, не имелось. Не приводится таких доказательств осужденным и его защитником в жалобах.
Данная судом квалификация действиям Рустамова соответствует установленным фактическим обстоятельствам дела.
Уголовный закон применен правильно, так как разбой и убийство при разбое имеют разные объекты посягательства (имущество и жизнь), разные последствия, предполагают разное психическое отношение к деянию и его последствиям и влекут разную уголовную ответственность, то есть содержат различные существенные элементы, относящиеся к степени тяжести и последствиям, защищаемым социальным ценностям и преступному умыслу.
Такой позиции не противоречат положения ч. 2 ст. 17 УК РФ, которая устанавливает, что совокупностью признается и одно действие, содержащее признаки преступлений, предусмотренных двумя и более статьями Уголовного кодекса Российской Федерации, и потому такая совокупность не образует повторения.
Признано также в различных решениях Конституционного Суда РФ, что в ч. 4 ст. 162 и п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ идет речь о разных преступлениях, которые, не соотносятся между собой как целое и часть, а содержащиеся в них нормы не относятся друг к другу и как общая и специальная, а потому действия виновного в разбойном нападении, в ходе которого потерпевшему причиняется смерть, подлежат квалификации по совокупности преступлений.
Такой смысл данным нормам придается и правоприменительной практикой (п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" и п. 22 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое").
Таким образом, привлечение Рустамова к уголовной ответственности, как по ч. 4 ст. 162 УК РФ, так и по ч. 2 ст. 105 УК РФ по соответствующим квалифицирующим признакам не противоречит ч. 1 ст. 50 Конституции Российской Федерации и ч. 2 ст. 6 УК РФ.
Неверно истолкованы адвокатом в жалобе положения ч. 3 ст. 62 УК РФ, которые правомерно в данном случае исключили возможность применения ч. 1 ст. 62 УК РФ при назначении Рустамову наказания за убийство И. и пособничество в убийстве Р.
При назначении Рустамову наказания суд учитывал все обстоятельства дела, общественную опасность совершенных им преступлений, данные, характеризующие его личность, роль и степень участия в реализации совместных преступных намерений, влияние назначенного наказания на его исправление и условия жизни его семьи; полно установил все обстоятельства, смягчающие его ответственность за содеянное, а также отсутствие обстоятельств, отягчающих наказание.
Каких-либо новых обстоятельств, влияющих на вид и срок наказания Рустамову, Судебная коллегия не находит, а назначенное ему наказание признает справедливым и соразмерным содеянному, соответствующим требованиям уголовно-процессуального и уголовного закона, полностью отвечающим задачам его исправления, предупреждения совершения им новых преступлений.
Вид исправительного учреждения осужденному суд определил в соответствии с требованиями ст. 58 УК РФ.
Гражданский иск Р. о возмещении морального вреда, причиненного преступлением, разрешен с учетом ст. ст. 151, 1099 - 1101 ГПК РФ; размер взысканной суммы в своей обоснованности сомнений у Судебной коллегии не вызывает.
На последовавшей за постановлением приговора стадии суд, обеспечивая индивидуальный подход, рассмотрел ходатайства осужденного об ознакомлении с материалами дела и протоколом судебного заседания, руководствуясь при этом принципом неукоснительной реализации гарантированных ему законом прав. При этом суд справедливо учитывал как его права, так и требования закона, касающиеся разумности сроков проведения указанных процедур.
Не содержится в жалобах иных доводов и Судебной коллегией при апелляционном рассмотрении дела не установлено других обстоятельств, которые свидетельствовали бы о незаконности приговора и вызывали сомнения в правильности выводов суда первой инстанции о доказанности событий преступлений, причастности к ним осужденного, его вины, законности и справедливости вида и срока назначенного ему наказания.
На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 389.20, 389.28 УПК РФ, Судебная коллегия
определила:
приговор Московского областного суда от 20 июля 2018 г. в отношении Рустамова Шухрата Шойимовича оставить без изменения, а апелляционные жалобы осужденного и его адвоката без удовлетворения.