ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 7 февраля 2019 г. N 45-АПУ19-2сп
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:
председательствующего - Безуглого Н.П.,
судей - Сабурова Д.Э., Хомицкой Т.П.,
при секретаре - Горностаевой Е.Е.,
с участием государственного обвинителя - прокурора Прониной Е.Н.,
осужденных Едигаряна А.С., Алиева Р.А.,
защитников - адвокатов Абшилавы Г.В., Анисимовой О.Б., Гаргат О.В., Логинова Д.Н., Мархулия Р.Г., Омарбекова С.З.,
переводчика - С.
рассмотрела в судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам адвокатов Анисимовой О.Б., Гаргат О.В., Мархулия Р.Г., Свинцицкой В.В., Абшилавы Г.В., Логинова Д.Н., осужденного Алиева Р.А., на приговор Свердловского областного суда от 5 апреля 2018 года с участием присяжных заседателей, которым
Едигарян Арам Согомонович, < ... > , несудимый;
осужден по ч. 3 ст. 33, п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ (в редакции ФЗ от 21.07.2004 г. N 73-ФЗ) к 14 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима;
Алиев Руслан Абдуллаевич, родившийся < ... > судимый:
- 23 ноября 1993 г. по п. "а" ст. 242, ч. 2 ст. 108, п. "в" ст. 244 УК РСФСР, на основании ст. 40 УК РФ к 9 годам лишения свободы, освобожденный 2 апреля 1999 г. условно-досрочно на 2 года 8 месяцев 19 дней;
- 5 февраля 2009 г. по п. п. "а, г, д" ч. 2 ст. 161 УК РФ к 4 годам лишения свободы, освобожденный 12 мая 2010 г. условно-досрочно на 1 год 10 месяцев;
осужден по ч. ч. 4, 5 ст. 33, п. п. "е, з" ч. 2 ст. 105 УК РФ (в редакции ФЗ от 21.07.2004 г. N 73-ФЗ) к 13 годам лишения свободы, по ч. 2 ст. 222 УК РФ (в редакции ФЗ от 25.06.98 г. - N 92-ФЗ) к 2 годам лишения свободы с освобождением на основании ст. 78 УК РФ от наказания за истечением сроков давности;
на основании ч. 5 ст. 69 УК РФ путем частичного сложения с наказанием по приговору от 5 февраля 2009 г. окончательно к 14 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, срок наказания исчислен с 5 апреля 2018 г., зачтено время содержания под стражей с 20 января 2016 г. по 5 апреля 2018 г. и отбытое наказание по предыдущему приговору в период с 5 марта 2008 г. по 12 мая 2010 г.
По приговору суда на основании вердикта коллегии присяжных заседателей признаны виновными и осуждены: Едигарян А.С. - за организацию убийства Г. по найму, Алиев Р.А. - за подстрекательство и пособничество в убийстве Г. по найму и общеопасным способом, а также за незаконную перевозку огнестрельного оружия и боеприпасов, совершенную группой лиц по предварительному сговору.
Преступления совершены в период до 26 декабря 2003 г. в г. Екатеринбурге при изложенных в приговоре обстоятельствах.
Заслушав доклад судьи Сабурова Д.Э., выступления в режиме видеоконференц-связи осужденных Едигаряна А.С. и Алиева Р.А., их защитников адвокатов Абшилавы Г.В., Анисимовой О.Б., Гаргат О.В., Логинова Д.Н., Мархулия Р.Г., Омарбекова С.З., поддержавших доводы апелляционных жалоб и дополнений, возражения прокурора Прониной Е.Н., полагавшей необходимым жалобы оставить без удовлетворения, Судебная коллегия
установила:
в апелляционной жалобе адвокат Анисимова О.Б. в защиту Едигаряна А.С. считает приговор незаконным и постановленным с существенными нарушениями УПК РФ.
Указывает, что в нарушение ст. 333 УПК РФ присяжные заседатели К., Л. и М. еще до обсуждения вопросов при вынесении вердикта, находясь в совещательной комнате и вне ее, высказывали свое убеждение в виновности подсудимых иным присяжным, формируя негативное отношение.
Судебным приставом был обеспечен доступ к дверям совещательной комнаты свидетелей обвинения Ш. У. потерпевшего Г. и эксперта Г. было организовано непосредственное общение по обстоятельствам дела вне зала суда, им же (приставом) присяжным были представлены пули и гильзы без упаковки как вещественные доказательства, хотя в зале суда они не исследовались. Контактируя с присяжными, судебный пристав высказывал негативное мнение о подсудимых и оказывал на присяжных давление, которое сказалось на вердикте.
В день вынесения вердикта и в период его обсуждения в совещательной комнате в нарушение требований ч. 2 ст. 341 УПК РФ находился присяжный заседатель М., который неоднократно в момент обсуждения вердикта заходил в совещательную комнату и выходил из нее.
Кроме того, в совещательную комнату к присяжным приходили секретари судебного заседания Р. и А., которые сообщали присяжным информацию об уголовных делах в отношении Б., основного свидетеля обвинения, что нарушило объективность восприятия доказательств присяжными.
Считает, что приведенные нарушения были с согласия председательствующего по делу, который при судебном разбирательстве нарушал принцип состязательности сторон, проявлял явно обвинительный уклон, предоставлял обвинению преимущества и препятствовал защите в осуществлении своих прав.
При произнесении напутственного слова председательствующий в нарушение ст. 340 УПК РФ нарушил принцип объективности и беспристрастности, огласил показания свидетелей и иные доказательства в определенном ракурсе в обоснование обвинения, изложил их в той части, которая способствовала обвинительному вердикту.
В нарушение ч. 3 ст. 335 УПК РФ защитникам Едигаряна, в том числе ей, не была предоставлена возможность выступить со вступительным заявлением.
При составлении вопросного листа были нарушены требования ст. ст. 338 и 334 УПК РФ, проигнорировано ходатайство защиты о постановке вопросов в ином виде, вопросный лист составлен без учета результатов судебного следствия, мнения стороны защиты не учитывалось. Составленный 1-й вопрос не имел отношения к инкриминируемому Едигаряну преступлению, т.к. касался непосредственно обстоятельств убийства Г., которые суд запретил исследовать даже стороне обвинения.
О необъективности суда свидетельствует и отказ стороне защиты в истребовании из уголовного дела Б. заявления последнего об оговоре Едигаряна, истребовании информации о переходе права собственности на имущество убитого Г., которая имела отношение к мотиву.
В нарушение требований ст. 271 УПК РФ защите было отказано в допросе с участием присяжных явившихся в суд специалистов К. и М. При наличии явных противоречий в имеющихся в деле заключений почерковедческой и судебной медицинской экспертизы, а также после допроса эксперта Г., практически своими ответами подтвердившего необходимость проведения комплексной ситуационной экспертизы, суд необоснованно отказал в таких экспертизах. В нарушение требований ст. 281 УПК РФ отказано в оглашении показаний свидетеля Г. (вдовы погибшего) при ее заявлении о невозможности явки и ходатайстве об оглашении ее показаний. Лишь после заявленного отвода председательствующему последний, отказав в нем, позволил огласить защите три строчки из показаний важного для защиты свидетеля.
В подтверждение своих доводов о допущенных судом нарушениях адвокат прикладывает копии адвокатских опросов присяжных заседателей К. Ж. Б. и К. от 7 и 8 апреля 2018 года.
Просит приговор отменить и дело направить на новое рассмотрение.
В совместной жалобе в защиту Алиева Р.А. адвокаты Гаргат О.В. и Мархулия Р.Г. приводят аналогичные доводы о незаконном воздействии на присяжных, перечисленными адвокатом Анисимовой О.Б. лицами, об ограничении прав защиты, лишения возможности опровергнуть инкриминируемый мотив, необоснованном отказе в исследовании поступившего из ОВД г. Буйнакска уголовного дела, свидетельствующего о наличии у Алиева алиби, об отказе в постановке перед присяжными частных вопросов.
Считают необоснованной ссылку суда на редакцию ст. 105 УК РФ от 2004 года, поскольку на момент совершения деяния существовала другая редакция.
Оспаривая осуждение Алиева по ст. 222 УК РФ, адвокаты указывают, что в приговоре при описании деяния квалифицирующий признак не указан и не мотивирован.
Отмечают, что второй потерпевший Б. в суде отказался от заявленных исковых требований, однако в приговоре отсутствует указание об этом, в связи с чем, необходимо прекратить производство по иску. При этом суд не указал о снятии ареста на ранее арестованный и принадлежащий Алиеву автомобиль "Лексус" который был арестован постановлением от 9.02.2016 г. (т. 11 л.д. 179).
При вынесении приговора суд не учел данные о личности Алиева, имеющееся заболевание, связанное с травмой головного мозга (т. 4 л.д. 66 - 68), назначив несправедливое и чрезмерно суровое наказание.
Просят приговор отменить, направив дело на новое рассмотрение.
В дополнениях оба адвоката указывают, что суд не обеспечил явку потерпевших Г. и Б. не выяснял возможность рассмотрения дела без них - 22 февраля (стр. 1 - 3 протокола с/з), 27 февраля (стр. 15 - 16), 28 февраля (стр. 38 - 43).
Отмечают, что при определении порядка исследования доказательств (стр. 43) мнение защиты не учитывалось. Б. об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний не предупреждался и присяжным об этом не сообщалось.
Повторяют доводы о необоснованном отказе в допросе перед присяжными специалиста К. исследовании его заключения. При этом отмечают, что суд в нарушение принципа равенства сторон не дал защите высказать свое суждение по заключению эксперта Б. и не прерывал гос. обвинителя, который высказывал свое мнение.
Полагают необоснованным отказ суда в исследовании перед присяжными явки Б. с повинной и его соглашения о сотрудничестве (стр. 13 и 77 протокола). Также необоснованно отказано в допросе специалиста М. (стр. 385 - 386 протокола), необходимость допроса которой была обусловлена проверкой соотносимости показаний Б. объективным материалам дела и показаниям непосредственных очевидцев убийства Б. и В. Необоснованно суд отказал в дополнительном допросе эксперта Г. повторный допрос которого был обусловлен отказом в допросе специалиста М.
Обращают внимание, что на упаковке пуль и гильз, представленных в суд по ходатайству защиты для их осмотра, была указана дата их изъятия - 25 декабря 2003 г., то есть на день раньше убийства, т.е. имеются сомнения - те ли пули и гильзы были доставлены. При этом защите впоследствии стало известно, что присяжным вне судебного заседания судебным приставом были представлены пули и гильзы без упаковки и соблюдения необходимых формальностей.
Считают незаконным допрос Б. в отсутствие непосредственного очевидца потерпевшего Б., вследствие чего многие противоречия в их показаниях остались не устраненными.
Ограничения своих прав усматривают и в том, что суд не дал защите выяснить с присяжными мотивы, по которым Б. дал ложные показания (стр. 47 - 77, 53, 48, 52, 56 протокола с/з).
Полагают незаконным оглашение показаний Б. в ходе следствия (стр. 59 - 64), поскольку противоречий не было, Б. просто ничего не помнил. При этом его показания на следствии скопированы из протокола в протокол, выверены следователем.
Отмечают, что:
- при допросе свидетеля Г. (стр. 79 - 92) отклонен вопрос адвоката Мархулия (стр. 82) о внешнем виде Едигаряна в день убийства, тогда как на предыдущих заседаниях этот вопрос выяснялся у свидетеля У. и потерпевшего Г. (стр. 164);
- отклонен вопрос адвоката Мархулия в части выяснения материального положения Алиева для установления наличия или отсутствия корыстного мотива (стр. 83, 87 - 88);
- отклонен вопрос адвоката Баторского (стр. 86);
- при допросе свидетели Ш. Ш. У. (стр. 99 - 122) ссылались на источник своей осведомленности - некоего дедушку, который умер, то есть, было невозможно подтвердить правдивость показаний; суд не отвел вопросы обвинения и позволил выяснять данный вопрос, незаконно приобщил к делу копию свидетельства о смерти (стр. 84 - 85, 421 - 422), при этом сослался на данные показания в напутственном слове (т. 21 л.д. 132);
- в нарушение ч. ч. 1 и 3 ст. 281 УПК РФ оглашены показания С. при отсутствии противоречий (стр. 139 - 141).
Полагают, что председательствующим были безосновательно сняты вопросы защитников:
- Мархулия (стр. 108), Абшилавы и Свинцицкой (стр. 111, 121, 118, 131, 138, 139), Анисимовой (стр. 119 - 120), Омарбекова (стр. 137), Гаргат (стр. 223 - 224, 225).
Указывают, что защитой предпринимались попытки вызова потерпевшей Г. - супруги погибшего (стр. 301 - 302, 399 - 401), однако суд не оказал поддержки в этом, не обеспечил возможность ее допроса путем видеоконференц-связи, а ее показания на следствии были оглашены лишь в минимальной части (стр. 409).
Считают, что такими действиями суда у присяжных было сформировано мнение о единственно возможной версии убийства - при описанных в обвинительном заключении обстоятельствах.
Обращают внимание, что свидетели Г. Ш., У., Ч. С. главный "очевидец" Б. были допрошены в отсутствие потерпевших Г. и Б. согласие сторон на допрос не выяснялось, как и мнение потерпевших о возможности рассмотрения дела в их отсутствие.
Считают, что суд фактически полностью запретил исследовать данные о личностях обвиняемых в той мере, в какой они были необходимы для установления или опровержения инкриминируемого мотива.
Отмечают, что суд в нарушение права на защиту отказал в большей части ходатайств, в том числе и направленных на подтверждение алиби Алиева.
При допросе последнего в нарушение принципа равенства сторон снималась большая часть вопросов защиты. Такое же нарушение было и при допросе Едигаряна.
Полагают, что вопреки возражениям суд незаконно удовлетворил ходатайство обвинения о просмотре видеозаписи проверки показаний Б. (стр. 318 - 322), которая отсутствовала в данном деле и находилась в другом. Сторона защиты при выполнении требований ст. 217 УПК РФ с ней не знакомилась.
Вследствие допускаемых судом ограничений прав защиты председательствующему был заявлен отвод, который необоснованно отклонен (стр. 407).
Перед началом прений председательствующий напомнил сторонам о правилах поведения в с/з с присяжными, указал, что подлежат выяснению вопросы: был ли факт убийства, является ли Едигарян организатором, является ли Алиев пособником и подстрекателем. Но при этом суд запретил в прениях касаться вопросов непосредственного исполнения убийства, кто его совершил, совершено ли оно Б. запретил касаться факта приобретения Б. оружия (стр. 442), то есть фактически блокировал возможность анализа обстоятельств убийства, без которого невозможно было решить вопрос о виновности осужденных, правильности оценки показаний Б. и их достоверности.
Данный запрет свидетельствует о нарушении права на защиту.
Обращают внимание, что в вопросный лист не было включено ни одно предложение и замечание стороны защиты.
Допущены судом и нарушения при обращении к присяжным с напутственным словом. При изложении исследованных доказательств суд уделил основное внимание доказательствам, уличающим подсудимых, и не донес до сведения присяжных доказательства, их оправдывающие, не изложил ни одного доказательства о невиновности. Так, не были приведены показания Г. его объяснения о причинах изменения показаний. Не изложены показания Д., А., С., А. Ш., Е. К., М. Ф., Г. не были изложены документы, свидетельствующие об алиби Алиева. Не разъяснил присяжным положения п. 5 ч. 3 ст. 340 УПК РФ, что является существенным нарушением УПК.
Ссылаясь на публикацию из средств массовой информации, адвокаты полагают, что была нарушена тайна совещательной комнаты, по ранее приведенным основаниям.
Считают неправильной ссылку суда на редакцию ст. 105 УК РФ от 2004 года.
Повторяют доводы о недоказанности квалифицирующего признака по ст. 222 УК РФ группой лиц по предварительному сговору.
Просят приговор отменить и направить дело на новое рассмотрение в суд иного региона. В случае отказа в удовлетворении доводов защиты просят приговор изменить, снять наложенный на имущество Алиева арест (т. 11 л.д. 179).
Адвокат Свинцицкая В.В. в защиту Алиева в апелляционной жалобе считает приговор незаконным.
Отмечает, что он постановлен с нарушениями принципов судопроизводства, установленных ст. ст. 14 и 15 УПК РФ.
В опровержение доводов обвинения о времени написания Алиевым подписи в объяснениях по другому уголовному делу именно 2003 г., защитой было заявлено ходатайство о приобщении и исследовании заключения специалиста К. о допущенных экспертом Б. методик, отраженных в ее заключении N 2641/06-1 от 28.10.2016 г., а также о назначении повторной почерковедческой экспертизы. Однако постановлением от 19.03.2018 г. было необоснованно отказано, что свидетельствует о нарушении равноправия сторон на представление доказательств.
Обращает внимание, что статус Б., основного свидетеля обвинения, был определен как "очевидец". Однако УПК не содержит такого понятия и не регламентирует его права и обязанности. Об уголовной ответственности по ст. ст. 307 и 308 УПК он не предупреждался, условия "сделки" с ним не оглашались и не исследовались. В связи с чем, невозможно судить о достоверности его показаний. Кроме того о ложности его показаний говорят и противоречия в части описания самого убийства и показаний эксперта Г. в судебном заседании о расстоянии, с которого производились выстрелы. Для устранения этих противоречий было заявлено ход-во о проведении комплексной судебно-ситуационной экспертизы, в чем также было необоснованно отказано постановлением от 21.03.2018 г.
Помимо отклонения перечисленных ходатайств председательствующим были отведены практически все вопросы защиты, имеющие целью устранить без экспертизы эти противоречия.
Полагает, что такие действия суда негативно повлияли на мнение присяжных, что привело к вынесению неправосудного вердикта.
Просит об отмене приговора и других указанных постановлений, передаче дела на новое рассмотрение и изменении меры пресечения в отношении Алиева с освобождением его из-под стражи.
Адвокаты Абшилава Г.В. и Логинов Д.Н. в защиту Едигаряна в совместной апелляционной жалобе считают приговор постановленным с существенными нарушениями УПК РФ.
Указывают, что председательствующим существенно нарушены:
- требования ч. 8 ст. 328 УПК РФ - запретил защите задавать вопросы каждому из оставшихся кандидатов, связанные с выявлением обстоятельств, препятствующих участию в качестве присяжного;
- требования ст. ст. 243 и 244 УПК РФ - не принял меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон, не скрывая своего одобрительного отношения к обвинению, во время прений адвоката Баторского Н.Д. высказался, чтобы присяжные не принимали во внимание его "домыслы", создал условия преимущественного положения обвинителя и доказательств обвинения, неоднократно озвучивая о их допустимости, притом, что в нарушение принципов равенства и состязательности заявления и ходатайства защиты необоснованно отклонялись;
- требования ст. ст. 58 и 271 УПК РФ - необоснованно отказал в допросах явившихся специалистов К. и М.;
- требования ст. ст. 243 и 244 УПК РФ - в прениях гос. обвинитель дважды указал о согласии председательствующего с позицией обвинения;
- требования ст. 258 УПК РФ - не сделал замечания гос. обвинителю;
- требования ст. 336 УПК РФ - не сообщил присяжным о недопущении учета такого мнения и поведения при вынесении вердикта;
- требования ч. 1 ст. 338 УПК РФ - сформировал вопросы без учета результатов судебного следствия и прений сторон, при том, что сторона обвинения устранилась от участия в формировании вопросов;
- требования ст. ст. 243 и 244 УПК РФ - лишил защиту права высказать свои замечания по содержанию и формулировке вопросов и внести предложения о постановке новых вопросов;
- требования ч. 2 ст. 338 УПК РФ - отказал защите в постановке вопросов о наличии фактических обстоятельств, исключающих ответственность или влекущих ответственность за менее тяжкое преступление;
- требования ч. 4 ст. 338 УПК РФ - без учета замечаний и предложений защиты в совещательной комнате окончательно сформулировал вопросы, оставив без изменения и не внеся предложенные стороной защиты уточнения и вопросы;
- требования ч. 5 ст. 338 УПК РФ - не огласил вопросный лист в присутствии присяжных и напрямую передал его старшине;
- требования ч. 5 ст. 338 УПК РФ - перед удалением в совещательную комнату отказал присяжным в разъяснении возникших неясностей в связи с поставленными вопросами;
- требования ч. 3 ст. 339 УПК РФ - запретил защите поставить частные вопросы о таких обстоятельствах, которые влияют на степень виновности либо изменяют ее характер, влекут за собой освобождение подсудимого от ответственности;
- требования ст. ст. 243 и 244 УПК РФ - в нарушение им же установленного запрета ссылаться и указывать на обстоятельства совершенного другим лицом убийства, без учета мнений сторон указал в вопросном листе о совершенном убийстве во всех подробностях и лице, его совершившем;
- требования ст. 340 УПК РФ - произнося напутственное слово, трижды высказал суждение и отношение к доказанности обвинения, умышленно озвучил и дал оценку показаниям свидетелей А., Г., Б. К., О., С. в искаженном, необъективном свете, с ярко выраженным пристрастием, донес до присяжных недостоверную информацию о доказанности обвинения;
- требования ст. ст. 243, 244, 340 УПК РФ - дал положительную оценку доказательствам обвинения и отрицательную оценку доказательствам защиты, допустил нарушение принципа объективности и беспристрастности;
- требования ст. ст. 14, 15, 16, 17, 243, 244, 340 УПК РФ - убедил присяжных в доказанности обвинения;
- требования ч. 2 ст. 341 УПК РФ - нарушение тайны совещания присяжных, присутствие в совещательной комнате запасного присяжного М. судебного пристава, секретарей с/з;
- требования ст. ст. 6 - 7, 8.1, 11, 14 - 17, 243, 244, 297, 340 УПК РФ - судебный пристав каждый день оказывал давление на присяжных, приводил в совещательную комнату свидетелей, потерпевшего, эксперта Г., приносил патроны, уходил к судье согласовывать вопросы и возвращался с ответами судьи, а секретари говорили о доказанности обвинения, о вступивших в силу приговорах в отношении С. и Б., тем самым судья нарушил фундаментальные основы Конституции РФ и УПК РФ.
Просят приговор отменить и дело вернуть на новое рассмотрение.
Адвокат Абшилава Г.В. также полагает незаконными действия и решения суда по установлению Едигаряну сроков дополнительного ознакомления с делом, отказу в ознакомлении с вещественными доказательствами. Оспаривает решение суда о возврате его жалоб на установление сроков ознакомления Едигаряна с делом. Высказывает несогласие с отклонением практически всех его замечаний на протокол с/з. Полагает, что дело изначально подлежало возврату прокурору вследствие допущенных и перечисленных им нарушений УПК РФ, прав Едигаряна на защиту.
Осужденный Алиев Р.А. также считает, что обвинительный вердикт присяжных вынесен под воздействием обвинительного уклона суда, который изначально блокировал все попытки стороны защиты довести до присяжных их позицию, любые ходатайства защиты отклонялись, не дали допросить специалистов в присутствии присяжных, участников со стороны защиты суд постоянно перебивал, останавливал и прерывал, при том, что стороне обвинения препятствий не чинилось.
Эксперт Г. вопреки своим письменным выводам при допросе в суде всячески пытался дать нужные обвинению ответы, чтобы обосновать показания Б. о расстоянии, с которого тот производил выстрелы.
Показания Б. ложные и опровергаются материалами дела. Так, исходя из его показаний, он стрелял практически в упор, просунув ствол автомата в приоткрытое окно автомобиля сверху вниз. Однако на потерпевшем нет следов пороха, копоти или гари. Раневые каналы снизу вверх, а не сверху вниз. По заключению эксперта выстрелы были с неблизкого расстояния. Показания Б. объективно опровергаются материалами дела, показаниями свидетелей В., Б., потерпевшей Г.
Б. взял на себя это убийство, чтобы избежать суровой ответственности за убийство 4-х человек на ритуальной почве. Чтобы не получить пожизненный срок Б. заключил сделку, оболгал его и Едигаряна. Еще в 2008 г. у него с Б. был конфликт, вследствие чего Б. испытывал к нему ненависть.
Указывает, что суд не дал возможности выяснять обстоятельства убийства, хотя в вопросном листе поставил вопрос об этом. Ему инкриминировался корыстный мотив - за деньги. Однако суд не дал возможности довести до присяжных сведения о его материальном положении, свидетельствующие, что он не нуждался в деньгах, тем более, добытых криминальным способом. Не дал суд довести до присяжных информацию, почему Б. его оговорил, причины имевшего ранее между ними конфликта.
Утверждает, что 26 декабря 2003 г., то есть в день убийства, находился в Дагестане, что подтверждается материалами уголовного дела из Б. которое суд не дал исследовать перед присяжными.
Отмечает, что в деле есть заключение эксперта Б. о том, что его подпись в объяснениях не соответствует образцам его подписи за 2003 г., а соответствует образцам, сделанным в более поздний период. Однако специалист К. опроверг данный вывод. Суд не дал исследовать его заключение, отказал в допросе.
Высказывает предположение о нарушении тайны совещательной комнаты, обращает внимание, что в дверь, куда уходили присяжные, заходили потерпевший Г. и ряд свидетелей обвинения.
Считает чрезмерно суровым назначенное наказание, без учета фактической роли, сравнивает его с наказанием, назначенным Б. за убийство 4-х человек.
Просит об отмене приговора и направлении дела на новое рассмотрение в суд другой области.
В возражениях на жалобы государственный обвинитель Паникаров Г.В., полагая приговор законным и обоснованным, просит оставить его без изменения.
В судебном заседании суда апелляционной инстанции оба осужденных и их защитники обращают внимание на истечение сроков давности по ч. 2 ст. 105 УК РФ, просят прекратить дело и преследование по указанным основаниям.
Дополнительно адвокат Абшилава Г.В. в различных заявлениях, дополнениях, обращениях и в устной форме указывает, что:
- председательствующий по делу при продлении сроков содержания под стражей высказал суждение о виновности осужденных;
- протоколы допросов Б. являются недопустимыми доказательствами;
- приговор в отношении < ... > не мог быть положен в основу обвинения;
- при выступлении в прениях суд ограничивал продолжительность выступления защитников;
- в ходе обсуждения вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, суд не выяснял мнение подсудимых;
- вопреки требованиям ст. 271 УПК РФ суд отказал в допросе явившихся специалистов К. и М.; необоснованно отказал в дополнительном допросе эксперта Г.;
- судом нарушен порядок формирования коллегии присяжных заседателей, были отклонены и оставлены без ответа вопросы защитников (без уточнения у кандидатов, почему они не отвечают на них), что помешало защите заявить мотивированные отводы; при этом защите не было предоставлено право первой проводить опрос оставшихся кандидатов; несмотря на возражения защиты против дальнейшего участия кандидатов N 16 - И., N 3 Б. (были потерпевшими по уголовным делам) они участвовали в дальнейшем отборе, а у кандидата N 8 В. двоюродная сестра работала помощником судьи районного суда в г. Екатеринбурге;
- в силу проявленной заинтересованности в деле судья должен был взять самоотвод или удовлетворить заявленный ему защитой отвод, в чем было необоснованно отказано;
- письменный текст напутственного слова не соответствует тому, что реально звучало в судебном заседании;
- заключение эксперта Б. являлось недопустимым доказательством, было основано на неправильных методиках, что следовало из заключения и пояснений специалиста К. которого в нарушение закона не дали допросить с участием присяжных, и отказали в проведении соответствующей повторной экспертизы;
- при выступлении в прениях суд также необоснованно останавливал защитников, давал свои комментарии, то есть лишил права дать оценку исследованным доказательствам, после остановки гос. обвинителя не обратился к присяжным с соответствующими разъяснениями.
Проверив материалы дела, доводы апелляционных жалоб, дополнений и возражений, Судебная коллегия находит приговор законным, обоснованным и справедливым.
Согласно ст. 389.27 УПК РФ, основаниями отмены или изменения судебных решений, вынесенных с участием коллегии присяжных заседателей, являются основания, предусмотренные пунктами 2 - 4 статьи 389.15 Кодекса: существенное нарушение уголовно-процессуального закона; неправильное применение уголовного закона; несправедливость приговора.
Исходя из данной нормы уголовно-процессуального закона, судебные решения, вынесенные с участием присяжных заседателей, не могут быть обжалованы сторонами в апелляционном порядке и не подлежат проверке судом апелляционной инстанции по мотивам несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции.
В этой связи доводы об оспаривании фактических обстоятельств дела, установленных вердиктом присяжных заседателей, недоказанности вины, непричастности к содеянному, неполноте расследования, алиби Алиева, недостоверности показаний Б. ложности других лиц, не могут быть Судебной коллегией приняты во внимание и рассмотрены.
Доводы стороны защиты о том, что по делу имелись препятствия его рассмотрения судом, и оно подлежало возврату прокурору, несостоятельны. Соответствующие ходатайства по мотивам нарушений порядка привлечения и допроса Едигаряна в качестве обвиняемого, нарушений при выполнении требований ст. 217 УПК РФ, составления и изложения содержания обвинительного заключения, нарушения прав Едигаряна, неполноты расследования, заявлялись защитой, как в ходе предварительного слушания, так и в подготовительной части основного судебного заседания. Мотивированные и правильные решения суда об отказе в удовлетворении ходатайств изложены в постановлении о назначении судебного заседания по итогам предварительного слушания (т. 20 л.д. 157 - 160) и в протоколе судебного заседания 22 февраля 2018 года (т. 21 л.д. 192).
Вопреки доводам адвоката Абшилавы Г.В. после возвращения судом 12 сентября 2017 года уголовного дела прокурору (т. 16 л.д. 156 - 161) вследствие нарушений права на защиту, в том числе и по приведенным в настоящее время основаниям, постановление о привлечении в качестве обвиняемого (т. 16 л.д. 23, постановление о привлечении в качестве гражданского ответчика, протоколы наложения ареста на имущество и денежные средства (т. 16 л.д. 33 - 38) были переведены на язык, которым владеет Едигарян и ему вручены. Копия обвинительного заключения также переведена и была вручена (т. 19 л.д. 231), то есть, все документы, подлежащие вручению, были переведены на язык, которым владел Едигарян.
Обжалуемый приговор, протокол судебного заседания переведены на армянский язык, их копии вручены Едигаряну (т. 24 л.д. 20, т. 27 л.д. 154), как и вручена копия вопросного листа и его перевод (т. 25 л.д. 5, 35, т. 21 л.д. 117 - 125).
Иные, приведенные адвокатом Абшилавой Г.В. доводы о нарушениях, допущенных, как он считает, органом предварительного расследования (нарушения законности и порядка наложения ареста на имущество, формальное ознакомление с постановлениями о назначении и проведении экспертиз и заключениями экспертов, приведение в обвинительном заключении недопустимых, недостоверных и неотносимых доказательств, неперевод Едигаряну на родной язык и невручение протокола опознания, постановлений о назначении экспертиз, заключений экспертов, постановления о возбуждении ходатайства о даче разрешения на производство обыска в жилище, протокола обыска, протоколов допросов различных лиц, постановления о возбуждении ходатайства о наложении ареста на имущество, постановление суда о наложении ареста и пр.), не являлись препятствием для рассмотрения дела судом и возвращения дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ.
Допустимость и относимость того или иного доказательства проверена судом в ходе судебного разбирательства.
Дело рассмотрено законным составом коллегии присяжных заседателей, которая была сформирована с соблюдением требований ст. 328 УПК РФ.
Председательствующий обоснованно снимал вопросы, которые не были связаны с выяснением информации об обстоятельствах, препятствующих кандидатам участию в процессе (т. 21 л.д. 212).
В полном соответствии с требованиями ст. 328 УПК РФ сторонам была предоставлена возможность заявить мотивированные и немотивированные отводы кандидатам, чем воспользовалась сторона защиты (т. 21 л.д. 213 - 214). При этом стороне защиты была предоставлена возможность заявить дополнительные немотивированные отводы.
Замечаний по поводу процесса формирования коллегии присяжных заседателей, заявлений о ее роспуске ввиду тенденциозности состава от сторон не поступало (т. 21 л.д. 214 - 215).
Указанные адвокатом Абшилава Г.В. кандидаты в основной состав не были включены, а оставленные кандидатами без ответа вопросы стороны защиты свидетельствуют о том, что никто из опрашиваемых кандидатов не дал положительного ответа на тот или иной вопрос.
Вопреки доводам адвоката Анисимовой О.Б. всем участникам, в том числе, и ей, была предоставлена возможность изложить свою позицию во вступительном заявлении (т. 21 л.д. 220).
Судебное разбирательство по делу проведено в предусмотренной уголовно-процессуальным законом процедуре с учетом особенностей, установленных главой 42 УПК РФ.
Действия председательствующего по ведению судебного следствия осуществлялись в рамках процессуальных полномочий, предоставленных ему ст. 335 УПК РФ, а доводы о необъективности и проявлении председательствующим обвинительного уклона не основаны на материалах дела.
Вопреки доводам жалоб председательствующий по делу обоснованно и в соответствии с требованиями УПК РФ, в том числе предусмотренными ч. ч. 7 и 8 ст. 335, ч. 2 ст. 336 УПК РФ, отклонял вопросы, носящие повторный характер, направленные на выяснение обстоятельств, не имеющих отношение к рассматриваемому делу, останавливал участников процесса, когда они касались обстоятельств, не подлежащих выяснению с участием присяжных заседателей.
Такие действия не могут расцениваться как ущемление прав сторон и нарушение права на защиту в силу прямых предписаний закона. При этом председательствующим по делу, как следует из протокола судебного заседания, обращался к присяжным заседателям с соответствующими разъяснениями, в которых просил их не расценивать такие действия как ущемление прав сторон, как препятствие в доведении до них позиции сторон.
Нарушений принципа состязательности сторон, необоснованных отказов сторонам в исследовании доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода дела, нарушений процессуальных прав участников, повлиявших или могущих повлиять на вынесение вердикта коллегией присяжных заседателей и постановление судом законного, обоснованного и справедливого приговора, по делу не допущено.
Обоснованный и мотивированный отказ председательствующего в удовлетворении тех или иных ходатайств участников процесса не может рассматриваться как нарушение их процессуальных прав. При этом позиция председательствующего при разрешении процессуальных вопросов была обусловлена не процессуальным положением участников судебного разбирательства, а обоснованностью самих ходатайств и вопросов, которые они ставили перед судом.
В ходе судебного разбирательства исследованы все существенные для исхода дела доказательства, представленные сторонами. До представления доказательств присяжным заседателям, вопросы сбора доказательств и их допустимости, подробно рассматривались судом без участия присяжных.
Допрос Б. проведен в соответствии с требованиями УПК РФ. До начала допроса в отсутствие присяжных заседателей ему были разъяснены положения ст. 51 Конституции РФ, предусмотренные ст. 47 УПК РФ права в части допроса в судебном заседании и дачи показаний, положения ч. 4 ст. 56 УПК РФ. Поскольку он допрашивался по обстоятельствам причастности в рамках предъявленного подсудимым обвинения убийства Г. за которое был осужден ранее, суд правильно не предупреждал его об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний (т. 21 л.д. 224).
Его показания в т. 6 на л.д. 176 - 183 при производстве предварительного расследования в ходе их проверки, а также при проведении очных ставок в т. 6 на л.д. 196 - 199, в т. 10 на л.д. 145-148 оглашены по ходатайству стороны обвинения и в связи с наличием противоречий, то есть в соответствии с требованиями ст. 276 УПК РФ. При этом протоколы очных ставок оглашены лишь в части показаний Б.
Поскольку в судебном заседании при ответах на многие вопросы Б. ссылался на запамятование некоторых обстоятельств в связи с прошествием большого промежутка времени, судом правильно указанное обстоятельство оценено как наличие существенных противоречий. Оглашение показаний по данному основанию не зависит от согласия или возражения другой стороны.
Ходатайств об оглашении других его показаний участники со стороны защиты не заявляли.
Также обоснованно судом с участием присяжных заседателей по ходатайству стороны обвинения просмотрена в части, касающейся воспроизводства обстоятельств, имеющих значение для дела, видеозапись к протоколу проверки показаний Б. на месте, поскольку сам протокол ранее был оглашен и исследован с участием присяжных заседателей, о производстве видеозаписи имеется отметка в протоколе.
Отсутствие видеозаписи к указанному протоколу в материалах настоящего уголовного дела, неознакомления с ней стороны защиты при выполнении требований ст. 217 УПК РФ, не влечет признания ее недопустимым доказательством. Как установил суд, уголовное дело в отношении Б. было выделено в отдельное производство, в котором и находилась видеозапись. В суд она представлена надлежащим образом. Таким образом, препятствий для исследования видеозаписи с участием присяжных заседателей не имелось. Сторона защиты имела возможность до просмотра ее с присяжными заседателями самостоятельно ознакомиться с содержанием, однако соответствующих ходатайств не заявлялось (т. 22 л.д. 248 - 250, т. 23 л.д. 1 - 2). После просмотра видеозаписи в присутствии самого Б. сторонам была предоставлена возможность задать ему вопросы.
Оснований для признания вышеуказанных доказательств недопустимыми не имеется. Оценка достоверности показаний Б. - компетенция присяжных заседателей.
Поскольку взаимоотношения Б. с Алиевым в период после 2003 года не являлись предметом судебного разбирательства, председательствующий обоснованно снимал и отводил вопросы в данной части.
Вопреки доводам жалоб приговор в отношении Б. не оглашался в присутствии присяжных и не исследовался, какого-либо преюдициального значения с точки зрения виновности осужденных не имел, о чем председательствующий неоднократно напоминал сторонам и в связи с чем, снимались большинство задаваемых защитой вопросов.
В соответствии с требованиями ч. 3 ст. 281 УПК РФ были оглашены и показания свидетеля С. данные им при производстве предварительного расследования, поскольку между его показаниями в судебном заседании и ранее данными имелись существенные противоречия. Оценка защиты этих противоречий как несущественных является их субъективным мнением. В судебном заседании сторона обвинения объяснила суть этих противоречий, с чем, обоснованно согласился суд (т. 22 л.д. 69 - 71). При этом возражения стороны защиты на оглашение ранее данных показаний по указанным процессуальным основаниям не является препятствием для их оглашения.
Вопреки доводам жалоб суд обоснованно отказал в оглашении явки Б. с повинной, как полученной с нарушениями требований ст. ст. 141 и 142 УПК РФ, и его досудебного соглашения о сотрудничестве, которое не подлежало исследованию с участием присяжных заседателей (т. 22 л.д. 7).
Правильно судом отказано и в истребовании из уголовного дела Б. его заявления следователю от 24 мая 2016 года. Содержание заявления было озвучено в судебном заседании в отсутствие присяжных заседателей, были заслушаны пояснения самого Б., и поскольку оно касалось процессуальных моментов, не подлежащих исследованию с присяжными заседателями, в ходатайстве отказано (т. 21 л.д. 244 - 248).
Судебно-медицинский эксперт Г. проводивший экспертизу трупа Г., был допрошен в судебном заседании. Сторонам, в том числе защите, была предоставлена возможность задать ему вопросы, выяснить интересующие обстоятельства, чем она и воспользовалась. По окончании его допроса с согласия сторон и с разрешения председательствующего эксперт удалился из зала судебного заседания (т. 23 л.д. 14 - 31). Ходатайство о его повторном допросе обоснованно отклонено, поскольку было обусловлено необходимостью выяснения способа убийства, что не являлось предметом доказывания по делу, рассматриваемому в пределах предъявленного осужденным обвинения (т. 23 л.д. 71), а приведенные в жалобах обоснования для его дополнительного допроса несостоятельны.
Высказываемые в жалобах сомнения об относимости вещественных доказательств - пуль и гильз, являются предположением. К тому же данные вещественные доказательства (пули и гильзы) присяжным не предъявлялись и не осматривались с их участием.
Все заявленные стороной защиты ходатайства, в том числе, о признании недопустимым доказательством заключения эксперта Б. N 2641/06-1 от 28.10.2016 г. (заключение судебно-почерковедческой экспертизы) (т. 23 л.д. 60), о назначении и проведении повторной судебно-почерковедческой экспертизы (т. 21 л.д. 27 - 28), комплексной судебной ситуационной экспертизы (т. 20 л.д. 66 - 67), рассмотрены в установленном законом порядке, принятые по ним решения мотивированы, являются правильными.
Заключения проведенных по делу судебных экспертиз являлись допустимыми доказательствами и обоснованно исследованы с участием присяжных заседателей.
Также обоснованно суд отказывал стороне защиты в исследовании обстоятельств, касающихся материального положения подсудимых и потерпевших, поскольку в силу требований главы 42 УПК РФ они не подлежат исследованию с участием присяжных заседателей.
Вопреки доводам жалоб, суд не отказывал полностью в исследовании вещественного доказательства - уголовного дела N < ... > , изъятого в ОМВД России по Буйнакскому району Республики Дагестан. Из данного дела были оглашены и исследованы те документы, которые имели отношение к рассматриваемому делу и которые могли исследоваться с участием присяжных заседателей (т. 23 л.д. 35 - 42).
Вопрос о частичном оглашении показаний свидетеля Г. (вдовы погибшего) также разрешен в соответствии с требованиями УПК РФ, с учетом установленных законом для такой формы судопроизводства ограничений (т. 23 л.д. 79 - 81, 89 - 90).
Поскольку допрошенные в судебном заседании свидетели с участием присяжных заседателей ссылались на Ш. как источник своей осведомленности, что именно от него они слышали информацию об отношениях между Едигаряном и убитым Г. суд обоснованно удовлетворил ходатайство стороны обвинения и предоставил возможность обозреть свидетельство о его смерти (т. 23 л.д. 115).
Ссылки стороны защиты на нарушения требований ч. 4 ст. 271 УПК РФ, выразившиеся в отказе в допросе с участием присяжных заседателей явившихся специалистов К. и М., несостоятельны.
Производство по уголовным делам, рассматриваемым с участием присяжных заседателей в соответствии с главой 42 УПК РФ ведется в общем порядке, с учетом особенностей, предусмотренных настоящей главой.
Исходя из требований главы 42 УПК РФ, ст. 335 УПК РФ, в присутствии присяжных подлежат исследованию только те фактические обстоятельства, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями.
С учетом особенностей данной формы судопроизводства, явившиеся в суд по инициативе сторон свидетели и специалисты, не всегда подлежат обязательному допросу в присутствии присяжных заседателей. Разрешение данного вопроса зависит от содержания их сведений, которые они могут сообщить, что не является нарушением требований ч. 4 ст. 271 УПК РФ.
В соответствии с названными требованиями суд допросил в отсутствие присяжных заседателей специалиста в области почерковедения К. и в области баллистики М. Проверив, что данные лица не проводили самостоятельного экспертного исследования объектов, представленных на экспертизы в рамках предварительного расследования, выяснив, что их пояснения касались процедуры проведенных экспертиз и ревизии, сделанных экспертами выводов, суд обоснованно отказал в их допросе с участием присяжных заседателей.
Вопреки доводам жалоб о нарушении равенства сторон, в том числе и на представление доказательств, по ходатайству защиты с присяжными заседателями были допрошены свидетели со стороны защиты, в том числе и по заявленному Алиевым алиби - его супруга и сестра А., А., Ш., Е. Ш. (т. 22 л.д. 159 - 179), К. М. А., О. С. Д., М. Ф. что еще раз подтверждает, что суд обеспечивал сторонам равные права на представление доказательств, предоставил возможность довести до присяжных заседателей позицию Алиева и его защитников о наличии алиби на день убийства, отсутствие, несмотря на показания Б., в г. Екатеринбурге.
Таким образом, с участием присяжных заседателей исследовались лишь допустимые доказательства.
Также не имеется и данных, свидетельствующих о незаконном воздействии на присяжных заседателей.
Заявления стороны защиты о якобы доступе к совещательной комнате свидетелей и потерпевших, об общении присяжных с ними, безосновательны.
Перед началом каждого из судебных заседаний председательствующий выяснял и у старшины присяжных заседателей, и у них самих, пытался ли кто-нибудь из участников процесса, других лиц, заговорить с ними в перерывах, выяснить мнение о деле, оказать воздействие другим путем. Никто о таких фактах не сообщал.
В этой связи доводы о внепроцессуальном общении присяжных заседателей с перечисленными в жалобах лицами, несостоятельны.
Объяснения ряда присяжных заседателей, взятые адвокатом Анисимовой О.Б., оценке Судебной коллегией не подлежат.
В соответствии с положениями п. 3 ч. 2 ст. 333 УПК РФ, ч. 1 ст. 12 Федерального закона от 20 августа 2004 г. N 113-ФЗ "О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации" на присяжного заседателя в период осуществления им правосудия распространяются установленные для судей гарантии независимости и неприкосновенности.
Закрепляя и развивая данные гарантии, законодатель в ч. 3 ст. 56 УПК РФ прямо предусмотрел запрет допроса присяжного заседателя в качестве свидетеля об обстоятельствах уголовного дела, которые стали ему известны в связи с участием в производстве по данному делу.
Исходя из названных требований закона участвовавший в деле присяжный заседатель не только не может быть допрошен в качестве свидетеля, но и опрошен, в том числе адвокатом вне зависимости от его согласия в соответствии с п. 2 ч. 3 ст. 6 Федерального закона от 31.05.2002 N 63-ФЗ (в ред. от 29.07.2017) "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", по обстоятельствам его участия в конкретном деле, в связи с чем, взятые объяснения, обращения присяжных К. и Ж. в различные инстанции, не подлежат проверке Судебной коллегией.
По этим же основаниям, а также с учетом того, что сведения, сообщенные СМИ, не подлежат исследованию в апелляционной инстанции, Судебная коллегия не принимает во внимание и приложенную к жалобам публикацию СМИ с интервью ряда присяжных заседателей об обстоятельствах данного дела, в котором они принимали участие.
Данных о том, что кто-либо из основных и запасных присяжных заседателей еще до удаления в совещательную комнату для обсуждения вопросного листа публично высказывал свое мнение, как утверждает адвокат Анисимова О.Б., протокол судебного заседания не содержит. Никто из участников со стороны защиты заявлений об этом по ходу судебного разбирательства не делал.
Судебное следствие было окончено при отсутствии возражений и дополнений от участников процесса (т. 23 л.д. 123).
Из содержания выступлений сторон, следует, что прения проведены в соответствии с требованиями ст. 336 УПК РФ, в пределах предъявленного обоим обвинения и вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями.
Еще до начала выступлений сторон председательствующий в отсутствие присяжных заседателей вновь напомнил пределы выступлений, правильно указал, что вопросы непосредственного исполнения убийства, кто его совершил, возможной причастности иных лиц, факт приобретения Б. оружия при том, что Алиев обвинялся лишь в перевозке, не подлежат обсуждению и анализу с учетом специфики рассмотрения дела с участием присяжных заседателей.
В случаях, когда стороны, в том числе и защиты, ссылались на обстоятельства или не имеющие отношение к делу, либо не подлежащие доведению до сведения присяжных заседателей, председательствующий по делу правомерно останавливал участников и обращался к присяжным заседателям с соответствующими разъяснениями, в которых просил не принимать во внимание те или иные высказывания выступающего. Указанные действия не могут расцениваться как ущемление прав сторон, препятствие довести до присяжных свою позицию по делу.
При этом разъяснения давались как по ходу выступления того или иного участника, так и по окончании, что не противоречит требованиям УПК РФ. Такие разъяснения давались не только в процессе выступления адвокатов, но и после выступления стороны обвинения - государственного обвинителя и потерпевшего.
Содержание сделанных председательствующим и отраженных в протоколе замечаний никоим образом не свидетельствует о том, что высказывалось критическая оценка тому или иному доказательству сторон с точки зрения достоверности, правдивости или ложности показаний допрошенных лиц, что отдавалось предпочтение какой-либо позиции участников.
О том, чтобы присяжные не воспринимали такие действия как предвзятое отношение, как препятствие в доведении до них позиции сторон, председательствующий разъяснял еще до начала судебных прений (т. 23 л.д. 124).
Вопреки заявлениям стороны защиты, она не была ограничена в продолжительности выступления каждого из участников в прениях.
Напутственное слово председательствующего, вопреки утверждениям стороны защиты, соответствует требованиям ст. 340 УПК РФ.
В нем приведено содержание обвинения, содержание уголовного закона, предусматривающего ответственность за инкриминируемые деяния, изложена позиция гос. обвинителя и защиты, другие, предусмотренные ч. 3 ст. 340 УПК РФ сведения. При этом председательствующий, соблюдая объективность и беспристрастность, кратко напомнил содержание исследованных доказательств, в том числе и стороны защиты, привел суть показаний свидетелей защиты Г. (как в ходе предварительного расследования, так и в судебном заседании), А., С., А. Ш., Е. К., Г. и др., доказательства в подтверждение заявленного алиби Алиева. Какие-либо комментарии в пользу того или иного доказательств, свою оценку им, несмотря на заявления защиты, председательствующий не высказывал.
Вопреки доводам защиты закон не содержит обязательного требования изложения в напутственном слове полного и подробного содержания показаний допрошенных лиц.
Из напутственного слова и протокола судебного заседания следует, что приведенное краткое содержание показаний допрошенных лиц соответствует тем, которые доводились до сведения присяжных заседателей в ходе судебного следствия.
Причины изменения свидетелем Г. ранее данных показаний относятся к процедурным моментам и доведения до сведения присяжных не подлежали.
Также в полном соответствии с п. 5 ч. 3 ст. 340 УПК РФ суд разъяснил присяжным правила оценки доказательств, сущность принципа презумпции невиновности, положения о толковании неустраненных сомнений в пользу подсудимых, и другие, предусмотренные нормой закона требования (т. 21 л.д. 126 - 144).
Отсутствие в напутственном слове ссылок на показания дополнительно допрошенных по ходатайству стороны защиты двух свидетелей М. и Ф. не свидетельствует о нарушении требований ст. 340 УПК РФ, принципов объективности и беспристрастности. На показания указанных свидетелей не ссылалась и сторона защиты при выступлении в прениях перед присяжными заседателями. При этом указанные свидетели допрашивались в присутствии присяжных заседателей, которым было известно содержание их показаний.
Стороне защиты была предоставлена возможность изложить свои возражения по содержанию напутственного слова председательствующего.
Из прослушанной Судебной коллегией аудиозаписи хода судебного заседания, осуществляемой судом в порядке ч. 5 ст. 259 УПК РФ, следует, что содержание письменного текста приобщенного к делу напутственного слова соответствует тому, что звучало в судебном заседании.
Вопросный лист отвечает требованиям ст. 338 УПК РФ, сформулирован в соответствии с предъявленным обвинением и с учетом прений сторон по результатам судебного следствия.
Сторонам, с учетом объема рассматриваемого дела, было предоставлено достаточно времени для обсуждения вопросов, предложенных председательствующим судьей. При этом Едигаряну как лицу, недостаточно владеющим языком судопроизводства, проект вопросного листа был переведен на армянский язык, которым он владеет (т. 23 л.д. 216).
Стороне защиты в полном соответствии с требованиями ст. 338 УПК РФ было предоставлено право высказать замечания по содержанию и формулировке вопросов, право внести предложения о постановке новых вопросов, в том числе о наличии фактических обстоятельств, исключающих ответственность за содеянное или влекущих ответственность за менее тяжкое преступление. Сторона защиты воспользовалась такими правами и внесла свои предложения о правильной, по их мнению, постановке вопросов. Эти предложения были обсуждены (т. 23 л.д. 217 - 221). Тот факт, что от самих подсудимых предложений не последовало, не свидетельствует о том, что такое право им не предоставлялось. Их интересы по соглашению представляли профессиональные защитники (по несколько человек в защиту каждого), которыми и были поданы предложения.
То, что предложения стороны защиты приняты не были, не указывает на нарушение закона.
Предлагаемые стороной защиты при обсуждении проекта вопросного листа вопросы содержат формулировки, не основанные на законе, или выходящие за пределы предъявленного Едигаряну и Алиеву обвинения, за рамками судебного следствия, в связи с чем, они обоснованно не были включены в окончательно сформулированный вопросный лист.
Председательствующий судья в пределах своих полномочий, в соответствии с ч. 4 ст. 338 УПК РФ в совещательной комнате окончательно сформулировал вопросы, подлежащие разрешению присяжными заседателями и обоснованно внес их в вопросный лист. Все вопросы, как это предусмотрено положениями ч. 8 ст. 339 УПК РФ, поставлены в понятных для присяжных заседателей формулировках и не требовали от коллегии присяжных заседателей юридической оценки.
Поскольку осужденные обвинялись: Едигарян - в организации убийства, а Алиев - в подстрекательстве к нему и пособничестве в нем, суд обоснованно на разрешение присяжных поставил вопрос о факте самого убийства потерпевшего Г. (вопрос N 1).
Подготовленный вопросный лист, несмотря на утверждения стороны защиты, был оглашен и лишь, затем передан старшине присяжных заседателей (т. 23 л.д. 222).
Каких-либо неясностей в связи с поставленными вопросами у присяжных заседателей не возникло, за дополнительными разъяснениями они не обращались (т. 23 л.д. 222).
Процедура вынесения присяжными заседателями вердикта, и обсуждения судом последствий вердикта, не нарушена. На все поставленные перед присяжными заседателями вопросы ими были даны ясные и непротиворечивые ответы.
Ссылки стороны защиты на нарушения тайны совещательной комнаты вследствие нахождения там при обсуждении вердикта запасного присяжного заседателя не основаны на материалах дела.
Как следует из протокола судебного заседания, с которым были ознакомлены оба осужденных, их защитники адвокаты Свинцицкая В.В., Анисимова О.Б., Гаргат О.В., Абшилава Г.В., коллегия присяжных заседателей удалилась в совещательную комнату для вынесения вердикта в 13 ч. 03 мин. 27 марта 2018 года. Запасной присяжный заседатель остался в зале суда (т. 23 л.д. 225). Правильность отраженного в протоколе с/з никем не оспорена, что опровергает доводы стороны защиты о нахождении запасного присяжного заседателя в совещательной комнате при обсуждении вердикта.
При таких обстоятельствах Судебная коллегия полагает, что судом первой инстанции были приняты исчерпывающие меры по созданию необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных прав, ограждению присяжных заседателей от какого-либо незаконного воздействия и обеспечению объективности и беспристрастности коллегии присяжных заседателей и вынесенного ими вердикта, а доводы, приведенные в апелляционных жалобах, не могут быть признаны обоснованными.
Какой-либо необъективности со стороны председательствующего и нарушений им требований состязательности сторон Судебная коллегия не усматривает. Его действия и решения были продиктованы необходимостью обеспечить соблюдение требований уголовно-процессуального закона, регламентирующего особенности судебного следствия с участием присяжных заседателей.
Заявленный адвокатом Баторским Н.Д. и поддержанный другими участниками со стороны защиты отвод председательствующему по делу рассмотрен в совещательной комнате. Принятое решение об отказе мотивировано и сомнений в своей правильности не вызывает (т. 21 л.д. 47).
Каких-либо формулировок и высказываний, ставящих под сомнение объективность суда при рассмотрении дела, предрешающих выводы о виновности, решения суда о продлении сроков содержания Едигаряна и Алиева под стражей не содержат (т. 20 л.д. 157 - 160, т. 21 л.д. 80 - 82).
Вопросы участия в судебных заседаниях потерпевших Г. и Б., их отсутствие в судебных заседаниях в указанные адвокатами Гаргат О.В. и Мархулия Р.Г. прав осужденных не затрагивают.
Предложенный стороной обвинения порядок исследования своих доказательств не зависит от мнения стороны защиты, поскольку он устанавливается и предлагается самим участником.
Приговор суда постановлен в соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей о виновности Едигаряна и Алиева, основанном на всестороннем и полном исследовании материалов дела. Его содержание соответствует требованиям ст. 351 УПК РФ, согласно которым в обвинительном приговоре, постановленном на основании вердикта присяжных заседателей, оценка доказательствам не приводится, их исследование не производится.
С учетом вердикта коллегии присяжных заседателей действия осужденных правильно квалифицированы:
- Едигаряна - по ч. 3 ст. 33, п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ, то есть, организация убийства по найму;
- Алиева - по ч. ч. 4 и 5 ст. 33, п. п. "е, з" ч. 2 ст. 105 УК РФ, то есть, подстрекательство и пособничество в убийстве по найму, общеопасным способом, а также по ч. 2 ст. 222 УК РФ, то есть, незаконная перевозка огнестрельного оружия и боеприпасов, группой лиц по предварительному сговору.
Ссылки суда на Федеральный закон от 21.07.2004 г. N 73-ФЗ при квалификации действий осужденных не ухудшает их положение и не влияет на правильность юридической оценки содеянного.
Квалификация действий Алиева по ч. 2 ст. 222 УК РФ соответствует вердикту присяжных заседателей.
Психическое состояние осужденных судом изучено полно и объективно.
С учетом выводов экспертов (т. 4 л.д. 58 - 59, 66 - 68), иных влияющих на разрешение данного вопроса обстоятельств, данных о личности каждого, суд обоснованно признал Едигаряна и Алиева вменяемыми.
Наказание обоим назначено в соответствии с требованиями закона, с учетом установленных обстоятельств дела, характера и степени общественной опасности, совершенных преступлений, данных о личности, обстоятельств, влияющих на наказание, применительно к каждому из осужденных, в том числе и состояние здоровья Алиева.
Вердиктом коллегии присяжных заседателей Едигарян и Алиев признаны не заслуживающими снисхождения.
Каких-либо исключительных обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности совершенных преступлений, оснований для изменения категории преступлений, суд не усмотрел. Не находит таких оснований и Судебная коллегия.
В связи с истечением сроков давности суд правильно освободил Алиева от наказания, за предусмотренное ч. 2 ст. 222 УК РФ преступление.
Кроме того, после совершения осужденными особо тяжкого преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 105 УК РФ, за которое предусмотрено наказание в виде пожизненного лишения свободы или смертная казнь, также истек 15-летний срок давности привлечения к уголовной ответственности.
В соответствии с ч. 4 ст. 78 УК РФ вопрос о применении сроков давности к лицу, совершившему преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы, решается судом.
Учитывая характер и степень общественной опасности данного преступления, относящегося к особо тяжким и представляющим повышенную общественную опасность, обстоятельств его совершения и данных о личности осужденных, Судебная коллегия считает невозможным освобождение Едигаряна и Алиева от уголовной ответственности за данное преступление в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности.
Отсутствие в приговоре решения по гражданскому иску потерпевшего Б. отказавшегося от него, и судьбы арестованного имущества Алиева, не является основанием для изменения приговора. Данный вопрос подлежит разрешению в порядке исполнения приговора в соответствии с нормами главы 47 УПК РФ.
Ссылки защиты со стороны Едигаряна на ограничения прав последнего в процессе ознакомления с материалами дела после вынесения приговора несостоятельны.
Как следует из материалов дела, после его снятия 10 июля 2018 года с апелляционного рассмотрения и возвращения в Свердловский областной суд для устранения препятствий его рассмотрения, Едигарян заявил ходатайство о дополнительном ознакомлении с участием переводчика с материалами уголовного дела с 19 по 24 тома и вещественными доказательствами.
Объем дела на период заявления ходатайства составлял 24 тома. Из них: с 1 по 14 тома (л.д. 142) материалы собственно предварительного расследования, 14 (с л.д. 142) по 15 тома - обвинительное заключение, т. 16 - материалы судебного производства при первом поступлении дела в Свердловский областной суд, по итогам которого 12 сентября 2017 года уголовное дело возвращено прокурору для устранения препятствий его рассмотрения вследствие нарушения права Едигаряна на защиту, выразившемся в отсутствии переводчика при проведении следственных действий с Едигаряном, т. 17 - 18 (по л.д. 186) - материалы дополнительного расследования, т. 18 - 19 - обвинительное заключение, т. 20 - 21 - материалы судебного производства, т. 21 - 23 - протокол судебного заседания и приговор, т. 24 - жалобы, извещения, ходатайства, сопроводительные и пр.
Ходатайство удовлетворено частично, в части ознакомления с вещественными доказательствами отказано, Едигаряну для дополнительного ознакомления были предъявлены материалы дела с 1 по 14 тома, с которыми, согласно графикам, он ознакомился совместно с переводчиком в полном объеме (т. 28 л.д. 124, 155).
Материалы судебного производства, содержащиеся в настоящее время в томах с 20 по 28, состоят из различных сопроводительных, извещений, рапортов, подписок, расписок, протоколов судебных заседаний, заявлений, ходатайств, запросов, жалоб, дополнений и переводов на армянский язык судебных документов и жалоб других участников, постановлений о рассмотрении замечаний на протокол.
При этом копии протокола судебного заседания, жалоб и дополнений других участников, решений суда по заявленным ходатайствам, замечаний на протокол с/з, были вручены осужденному, в том числе, в переводе на армянский язык. Протокол судебного заседания был вручен Едигаряну не только на русском языке, но и в переводе на армянский язык. Кроме того защитой осуществлялась аудиозапись хода судебного заседания, на которую имелись ссылки при подаче замечаний на протокол с/з.
В этой связи оснований для ознакомления Едигаряна с материалами, содержащимися в томах с 20 по 28, и аудиозаписью, осуществляемой судом в порядке ч. 5 ст. 259 УПК РФ, не имелось.
Поскольку право на дополнительное ознакомление с делом было Едигаряном реализовано, ссылки адвоката Абшилавы Г.В. на ограничение прав осужденного, на незаконность судебных решений в данной части являются несостоятельными.
В качестве вещественных доказательств по делу фигурируют, в том числе, 4 пули, 5 гильз и уголовное дело N < ... > из ОМВД России по Буйнакскому району РБ. Вместе с тем, данные вещественные доказательства с участием присяжных заседателей не исследовались, им не предъявлялись, и с учетом формы судопроизводства, в которой было рассмотрено дело, неознакомление с перечисленными вещественными доказательствами на стадии апелляционного обжалования, не может свидетельствовать о каком-либо нарушении.
Замечания адвоката Абшилавы Г.В. и осужденного Едигаряна, аналогичные замечаниям адвоката один в один, рассмотрены в установленном порядке (т. 27 л.д. 209 - 210, т. 28 л.д. 13 - 14). Ряд из них удовлетворены, в удовлетворении остальных - отказано.
При этом, полагаемая ими неполнота и неточность отражения в письменном протоколе с/з показаний свидетелей, потерпевших, специалистов, действий суда, хода судебного заседания, на законность вердикта присяжных заседателей не влияет, поскольку им было известно подробное содержание показаний допрошенных в их присутствии лиц, они наблюдали ход судебного заседания, которое проводилось с их участием. А те моменты, которые обсуждались без их участия (допрос специалистов, обсуждение процедурных вопросов и пр.) и которые, по мнению адвоката и осужденного, также неполно и неточно отражены в протоколе, присяжным известны не были и не могли ими приниматься во внимание при обсуждении вердикта. Не свидетельствуют они и о каком-либо нарушении со стороны председательствующего процедуры рассмотрения дела с участием присяжных заседателей.
На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, Судебная коллегия
определила:
приговор Свердловского областного суда с участием присяжных заседателей от 5 апреля 2018 года в отношении Едигаряна Арама Согомоновича и Алиева Руслана Абдуллаевича оставить без изменения, апелляционные жалобы осужденного Алиева Р.А., адвокатов Анисимовой О.Б., Гаргат О.В., Мархулия Р.Г., Свинцицкой В.В., Абшилавы Г.В., Логинова Д.Н. - без удовлетворения.